Любовь в кадре - Виктория Баринова Страница 22

— Хороший мальчик вне всяких подозрений, я понял.

— Ну, Макс, я же с ним довольно много общалась. Зачем ему было передо мной притворяться? Я бы обязательно почувствовала, если бы он врал…

— Не забывай, он актер. Причем самый лучший.

— Нет, нет… — От беспомощности Катя начала ерошить свои волосы. — Он добрый и все делает, как надо… Собачку сбили по дороге, он ее взял в машину, довез до ветеринара, а потом забрал с собой… хотя собак он с детства боится…

— Красивый жест.

— Это был не жест! Я же все видела. Он действительно волновался и чувствовал себя виноватым…

— Ах… — Макс выразительно закатил глаза.

Объяснять ему что-либо было бесполезно. Для него Кирилл Романов был чернее черного.

— Ладно, поверь мне на слово, — сказала Катя. — Допустим, мы поторопились с выводами, и на самом деле Кирилл ни в чем не виноват.

— Допустим, — кивнул Максим.

— Тогда мне просто надо показать ему камеру, фотки и потребовать объяснений, — заключила Катя. — Странно, как мы раньше до этого не додумались.

На мгновение Макс изменился в лице, словно вся кровь вдруг отхлынула от его смуглого лица, и оно побледнело. Но уже через секунду он улыбнулся, разгоняя тучи, и у Кати отлегло от сердца.

— Интересное предложение, — проговорил он, глядя на нее исподлобья. — Но глупое. А если Романов все-таки виноват? Не забудь, это его камера. Он не мог не знать о фотографиях, даже если фотографировал не сам.

— Погоди, — просветлела Катя. — Там же ведь был еще Саша Перо, журналист, помнишь?

Макс кивнул.

— Как же я могла про него забыть? Он наверняка знает, что произошло на самом деле! Я с ним поговорю.

— И ты думаешь, он тебе что-нибудь расскажет? — Максим рассмеялся Кате в лицо. — Ты самый наивный человек на свете. В нашей стране наркота — уголовное дело. Саша будет нем как рыба, знаю я этого труса.

— Ты с ним знаком?

— Более-менее…

— Ты можешь с ним поговорить?

— Я? — Максим сделал круглые глаза. — Как ты себе это представляешь, котенок? Да и какая разница, кто будет с ним разговаривать? Саша прекрасно знает, чем ему это грозит…

— И чем? Он же только присутствовал!

— Ты его не знаешь! Он ужасный трус.

— И любитель выпить. С ним можно договориться.

— О, да ты уже со всеми дружками Романова перезнакомилась, — проговорил Макс.

— О том, что Саша пьет, знает вся Москва!

— И все-таки мне кажется, что ты что-то от меня скрываешь, — прищурился Максим.

Перед мысленным взором Кати блеснула серебристая лунная дорожка на реке…

— Ты тоже не все мне рассказываешь, — беззлобно огрызнулась она. — Например, то, что ты лично знаком с Кириллом.

— С чего ты взяла? Я пару раз видел его издалека на вечеринках, вот и все.

— А вот мне показалось, что он тебя знает!

— Показалось? — быстро переспросил Макс.

— Ага. И что он не очень хорошо к тебе относится.

— А почему вы обо мне стали разговаривать?

— Я сказала, что у тебя работаю, но лично тебя не знаю. Что между вами все-таки произошло, Макс?

Максим замялся.

— Практически ничего. Однажды мне пришлось его фотографировать, и вроде ему не очень понравился результат…

— Ты отличный фотограф! — возмутилась Катя. — Что ему могло не понравиться?

— У звезд свои причуды, — усмехнулся он. — Хочешь еще кофе?

Катя вспомнила, как изменился в лице Кирилл, когда она произнесла имя Макса. Можно было подумать, что речь идет о каком-то негодяе, а на самом деле — всего лишь о неудачной фотосессии. Причем неудачной только с точки зрения Кирилла. Ей ли не знать, что у Макса золотые руки! Вторая порция ароматного кофе, которую он перед ней поставил — лишнее тому подтверждение.

— Ох, как все это мерзко… — вздохнула девушка. — Но я все равно не отступлю.

— Ищешь себе приключений.

— Хочу разобраться, кто виноват в смерти Алисы.

— Ее глупость, — помрачнел Макс. — Ты мне, кстати, так толком и не рассказала, что тебе Романов о ней наплел.

Катя более-менее связно изложила Максу суть их разговора с Кириллом.

— Да, это похоже на него — очернять других, — презрительно бросил Макс. — Наверное, ты права. Хватит прятаться, пора действовать в открытую. Я поговорю с Сашей. Запиши мне на диск те фотки, хорошо? Может, он поразговорчивее станет…

У Кати камень с души свалился. Одной ей не справиться, а вместе с Максом они горы свернут!

— А еще лучше камеру мне отдай, — продолжил он. — Ткну ее Саше под нос, пусть попробует отвертеться!

— Да он о ней и не помнит уже, Макс! И времени много прошло…

— Но попытаться-то я могу.

— Да ну… Пусть у меня лежит. Знаешь, этот фотоаппарат для меня как символ, что-то вроде гарантии, что у нас все получится… Его как будто Алиска с того света мне подкинула.

— Вот уж не думал, что ты такая суеверная.

— Я тоже не думала, — пробормотала Катя. — Как кинула его на стол в тот вечер, так до него и не дотрагивалась. Боюсь удачу спугнуть.

— Да какая там удача, — хмыкнул Макс.

— Еще какая. Тот же Кирилл прицепился ко мне как репейник, как будто я мисс Вселенная. Звонит, приглашает… Сам видишь…

— Вижу, — невесело произнес Макс. — Только удача тут ни при чем. Все дело в тебе. Ты изумительная.

— Ох, да ладно тебе…

— Нет, правда. Иди ко мне.

Макс протянул руки. Катя подошла к нему и устроилась у него на коленях.

— Благодаря этой камере у меня появился ты, — прошептала она ему на ухо.

— Я был всегда…

— Не так…

Страшно было открыто говорить о любви после двадцати лет дружбы. Об этом можно было только шептать украдкой, едва касаясь губами мягких черных волос. Она полжизни была готова отдать за то, чтобы вот так просто посидеть у него на коленях с закрытыми глазами, чувствуя его руки на своем теле. Но полжизни не понадобилось — вполне хватило одного упавшего в воду фотоаппарата, чтобы наконец мечта стала явью. Алиску принесли в жертву, чтобы она, Катя, обрела свое счастье…

От этой черной, давящей на совесть мысли Кате вдруг стало неуютно на коленях Макса. Она заерзала, и он, словно догадываясь о ее сомнениях, прошептал:

— Пойдем в спальню?

На этот раз он занимался с ней любовью очень ласково, медленно, плавно, как будто хотел заставить каждую клеточку ее тела корчиться от наслаждения и жаждать большего. Но как бы нежен ни был Макс, Катя не могла расслабиться до конца. То ли его резкие слова стояли между ними, то ли воспоминания об Алиске, то ли голубые глаза Кирилла заглядывали ей в сердце и упрекали в двуличности.