Тайна фамильных бриллиантов - Мэри Элизабет Брэддон Страница 22

Молодая девушка посмотрела на него с изумлением.

— Я люблю вас, Лора, я люблю вас. Свет признал бы меня теперь недостойным вас по состоянию и положению, но я человек с амбициями и железной волей. Нет ничего невозможного для того, кто решился победить, и ради вас, Лора, ради вашей любви я преодолею все преграды, как бы страшны, неприступны они ни были. Я еду в Индию, Лора, за славой и богатством, ибо богатство и слава — послушные рабы смелого человека, они только не даются трусу. Помните, моя возлюбленная, что это богатство, стоящее теперь преградой между мной и вами, может в один день отойти от вас. Ваш отец еще не старик, он может снова жениться и иметь сына. Дай-то Бог, чтоб это случилось. Но будет ли это или нет, я не отчаиваюсь, если только могу надеяться на вашу любовь. О Лора, милая Лора, скажите одно слово надежды. Вспомните, как счастливы мы всегда были вместе, как маленькими детьми ловили бабочек в садах Модслея, как более взрослыми мы рука в руку гуляли по берегам Авона; наконец, как еще недавно стояли вдвоем у смертного одра вашего дедушки. Прошедшее неразрывно связывает наши жизни, Лора. Посмотри назад, на счастливые дни нашей юности и скажи, радость моя, скажи, что любишь меня.

Лора посмотрела на него с нежной улыбкой, и положив свою беленькую ручку в его руку, медленно произнесла:

— Я люблю вас, Артур, так же нежно, как любила бы брата. — И молодой человек молча поник головой; через несколько минут он поднял ее и, бледный как полотно, пробормотал:

— Лора, вы любите меня только как брата?

— Да как же мне еще иначе вас любить? — спросило невинное создание.

Артур взглянул на нее пристально и грустно улыбнулся. Это была чудная, нежная улыбка человека, решившегося пожертвовать своим собственным счастьем ради любимой женщины.

— Довольно, Лора, — сказал он спокойно. — Мой приговор произнесен. Вы не любите меня, милая Лора. Вам еще предстоит испытать это страшное, лихорадочное чувство.

Она всплеснула руками и вскрикнула, нежно смотря на него:

— Вы не сердитесь на меня, Артур?

— Нет, радость моя.

— И вы будете меня любить?

— Да, Лора, с преданностью брата. И если когда-нибудь вам понадобятся мои услуги, то увидите, что значит иметь верного друга, для которого жизнь ничто в сравнении с вашим счастьем.

Он более ничего не мог сказать, ибо в эту минуту под окнами раздался стук экипажа. Лора вскочила с кресла.

— Отец приехал! — вскрикнула она, заметно бледнея.

Но это не был ее отец: это был мистер Балдерби, который только что получил телеграмму от Генри Дунбара.

При виде его лицо Лоры покрылось смертной бледностью.

— Что-нибудь случилось с отцом? — воскликнула она.

— Нет, нет, — поспешно ответил мистер Балдерби, чтобы ее успокоить. — Ваш отец благополучно прибыл в Англию и совершенно здоров. Он остановился в Винчестере и требует меня к себе по телеграфу.

— Так что-нибудь случилось?

— Да, но не лично с мистером Дунбаром, то есть насколько я понял из телеграммы. Мистер Дунбар просит меня объявить вам, чтобы вы не ждали его ранее нескольких дней, и тотчас ехать к нему в Винчестер, захватив с собой стряпчего.

— Стряпчего! — вскрикнула Лора.

— Да, я тотчас отсюда и отправляюсь к нашему стряпчему, мистеру Вальфорду.

— Пускай мистер Ловель поедет с вами, — воскликнула мисс Дунбар. — Он всегда был стряпчим дедушки. Возьмите его с собой.

— Да, мистер Балдерби, — поспешно произнес молодой человек, — позвольте мне ехать с вами. Я буду очень рад услужить мистеру Дунбару.

Мистер Балдерби, видимо, колебался, но потом произнес:

— Я, право, не знаю, почему вам не ехать, если вы этого непременно хотите. Мистер Дунбар говорит, что ему нужен стряпчий, и не упоминает, какой именно. А мы этим выиграем время, ибо успеем на одиннадцатичасовой поезд. Нам некогда ни минуты терять, — прибавил он, смотря на часы. — Прощайте, мисс Дунбар. Мы побережем вашего отца и с торжеством привезем его к вам. Пойдемте, Ловель.

Артур пожал руку Лоре, шепнул ей что-то на ухо и поспешил за мистером Балдерби.

Слова Лоры казались похоронным гулом его пламенным надеждам; он прочитал свой приговор в ее прелестном личике, но он любил ее. Он любил ее с рыцарской преданностью, которая, что бы там ни говорили, так же естественна в молодых людях нашего будто бы развращенного века, как и в дни короля-витязя Артура.