Констанция. Книга третья - Жюльетта Бенцони Страница 22

— Нет-нет, я хотела бы узнать еще кое-что, — настаивала графиня Лабрюйер, — скажи мне, дитя, а если бы не мать, ты бы вышла замуж за Эмиля де Мориво?

Колетта уже еле владела собой от волнения.

— Я не понимаю, мадам, чего вы от меня добиваетесь. Неужели вы хотите, чтобы я предала свою мать? Виконт хлопнул себя ладонью по ноге.

— Вот это достойный ответ! Всегда следует ссылаться на что-нибудь святое и тогда тебе обязательно поверят. Вы, мадам, воспитали чудесную дочь, жаль что я не получил такого воспитания.

— Ну что же, дорогая, — баронесса еще пуще прежнего возгордилась такой послушной дочерью, которая и не помышляет о других мужчинах, кроме как о своем женихе, а о недоразумении с учителем музыки баронесса почти что забыла, во всяком случае, старалась не вспоминать о нем. — Дорогая моя, ты в самом деле очень послушная дочь.

— Я думаю, следует начинать завтрак, — спохватилась графиня Лабрюйер и подала знак разливать кофе.

Виконт хотел уже было присесть к столу, как бабушка подозвала его к себе.

— Наклонись-ка, я должна тебе кое-что сказать по секрету, — и она прошептала ему. — Мадлен, уехала.

— Куда? — прошептал свой вопрос Анри.

— В Париж, к мужу.

— Нет, бабушка, она уехала от меня. Но я на это и рассчитывал.

— Ты негодник.

— Нет, я всего лишь хочу сделать ее счастливой.

— Так что ты предпримешь?

— Я сейчас же отправлюсь следом за ней.

— Но ведь ты опоздаешь, дорогой мой.

— Нет, мы с Жаком поедем верхом и сможем срезать дорогу. Я буду в Париже раньше ее.

Смотри, одевайся потеплее, ведь утро прохладное и ты можешь простыть.

Виконт улыбнулся. В глазах своей бабушки он все еще оставался ребенком, о котором следует заботиться.

— Простите, я должен идти, — громко сказал Анри, поклонился и быстро двинулся прочь, чтобы не отвечать на вопросы.

Констанция приблизительно догадывалась, о чем идет разговор, зато баронесса Дюамель решила узнать об этом у графини.

— О чем это вы секретничали, мадам? Графиня пожала плечами.

— Я уже немного глуховата и, наверное, не расслышала то, что хотел сказать мне Анри. Да, мадам, вы воспитали чудесную дочь, — и графиня принялась завтракать.

Колетта то и дело посматривала на Констанцию, как бы ища у нее подтверждения: правильно ли она все делала, правильно ли поступала. Единственное, в чем теперь уже не сомневалась Колетта, так это в правильности своего поведения этой ночью. Она поняла, не обязательно любить человека, чтобы находиться с ним в одной постели, не обязательно назавтра вновь говорить те же самые слова, что звучали ночью. Анри был отличным учителем, почти таким же,

Как и Александр Шенье, с той только разницей, что Александр учил ее музыке, а Анри любви.

— Так что же привело с тобой, Франсуаза, в эти края графа де Бодуэна? — поинтересовалась Констанция, когда интерес к предыдущему разговору иссяк.

— Он очень милый человек, — сказала баронесса.

— Но это еще не повод, чтобы приезжать сюда, — улыбнулась Констанция Аламбер.

— Честно говоря, — призналась баронесса, — я и сама не знаю, все получилось так скоро. У него здесь какие-то дела, а я волновалась за Колетту. И вот мы приехали вместе. Надеюсь, граф еще осчастливит нас своим присутствием.

— Да, он осчастливит, — рассмеялась Констанция, вспоминая его немного странное предложение.

Баронесса вдруг поняла, что ее могут заподозрить в любовной связи с графом де Бодуэном. Нужно было срочно оправдываться, ведь тут сидела ее дочь, такая смышленая.

— У него очень важные дела, — добавила баронесса.

— Да-да, — улыбка не сходила с губ Констанции и поэтому баронесса добавила:

— Я не понимаю причины твоего веселья, Констанция.

— Я просто радуюсь хорошему дню, пусть еще немного прохладно, но к полудню солнце нагреет воздух, землю, и мы отправимся гулять.

— Нет, дорогая, мы отправимся в Париж.

— Зачем же, дорогая, — принялась уговаривать графиня Лабрюйер свою гостью, — девочке тут так хорошо, и мадемуазель Аламбер постоянно находится при ней.

— Нет, графиня, я не могу быть подолгу без своей дочери.

— Тогда оставайтесь и вы.

— Нет, вы же сами понимаете, приготовления к свадьбе… все это требует моего присутствия в Париже.

Констанция в душе рассмеялась.

«Ну конечно же, баронесса боится, как бы Эмиль де Мориво в ее отсутствие перед самой свадьбой не наделал глупостей».

— А где же маркиз и маркиза? Почему они не вышли к завтраку? — и графиня строго посмотрела на дворецкого.

Тот кивнул и отправился в дом, а затем вернулся в сопровождении улыбающихся маркиза и маркизы.

— Дорогие мои, — обратилась графиня к своим гостям, — почему же вы не спустились к завтраку?

— Это нескромный вопрос, — отвечала маркиза Лагранж.

— Но я уже начинала волноваться за вас.

— Что вы, графиня, волноваться за нас не стоит, с нами никогда ничего не может случиться, ведь мы любим друг друга.

Маркиз взял свою жену за руку и усадил за стол. Баронесса Дюамель вздохнула немного спокойнее, когда виконт исчез. Теперь-то ее дочери ничего не угрожало, и она даже подумывала, не стоит ли отложить отъезд в Париж.

Да-да, оставайтесь, — сказала старая графиня, — здесь так чудесно! А дела подождут.

— Нет, благодарю вас, — сказала баронесса, — мы еще немного побудем, но сегодня же уедем. Нам нужно дождаться графа де Бодуэна, и мы все вместе вернемся.

— И вы, дорогая? — спросила графиня, обращаясь к Констанции.

Та задумалась.

«В общем-то можно было бы и остаться… Но что здесь делать? Виконт, скорее всего, уедет, — рассуждала Констанция, — а в Париже можно было бы найти себе занятие».

— Да, я тоже поеду, ведь не могу же я оставить Колетту одну.

— Вы так беспокоитесь о мадемуазель…

— Да, ведь она мне словно дочь.

Франсуаза с благодарностью посмотрела на мадемуазель Аламбер.

А та лишь мысленно улыбнулась.

«Знала бы Франсуаза, что произошло этой ночью, и знала бы она, что все это было бы невозможно, если бы не мои усилия».

Яркое сиявшее вначале солнце постепенно стало меркнуть. Легкие облака набежали на него, а из-за горизонта уже двигались темные низкие тучи. Весь воздух дышал прохладой и сыростью.