Подтяжка - Патрик Санчес Страница 22

— Как часто ты осветляешь волосы? — спрашиваю я.

— Примерно раз в шесть недель. Раньше я стеснялся этого, но в наше время, к счастью, перестали коситься на мужчин, которые ухаживают за собой.

— Да, современные мужчины должны получше за собой следить. Почему только женщины должны страдать от ухода за собственной внешностью, терпеть боль от эпиляции, например, и…

Он прерывает меня:

— Знаю, знаю. Воск — это ужас.

— Ты знаешь, что это — пережить эпиляцию воском?

— Конечно. Я удаляю волосы на груди и черный треугольник волос сразу над поясом, — сообщает он как ни в чем не бывало, передавая бармену деньги, чтобы оплатить наш счет. — Итак, — добавляет он, глядя на часы, — сейчас всего девять тридцать. Хочешь, пойдем ко мне и посмотрим телевизор? Или еще где-нибудь выпьем?

Понятно, мне следует отказаться от приглашения в гости. Это наше первое свидание, и оно не должно привести нас в постель. Правда, я не сплю после первого свидания! Однако, несмотря на чувствительность к модным тенденциям, на эпиляцию волос и мелирование, есть в Заке что-то от настоящего мужчины. А после моего фиаско со Скоттом мне не помешает ночь в объятиях настоящего самца.

— Хм… хорошо, — неуверенно соглашаюсь, наблюдая за тем, как он поднимается с табурета. Оглядываю его трехпуговичный свитер «Банана репаблик» и прямые полосатые брюки. Мы выходим из бара и едем прямиком в его квартиру на третьем этаже бывшего промышленного здания, расположенного неподалеку от Логан-серкл. Его квартира, особенно если сравнить с моей, невелика, но обставлена изысканно.

— Ты точно не гей? — решаюсь спросить я, оглядывая мебель из «Потери Барн» и «Крейт энд Баррел». — Квартира слишком хорошо обставлена.

Зак смеется.

— Поверь, во мне ни капли голубизны. И я с огромным удовольствием докажу тебе это, — он кладет руки мне на бедра, наклоняется и легко целует. — Что будешь пить?

— Что-нибудь… вина было бы неплохо.

— Прекрасно, — улыбается он и отправляется на кухню, а я, еще раз оглядевшись, замечаю в углу небольшой стол, на котором стоят белые фарфоровые фигурки и банки с красками.

— Что это? — спрашиваю я Зака, когда тот входит в комнату с двумя бокалами красного вина.

— Так, маленькое хобби.

— Ты красишь фарфор? — удивляюсь я, понимая, что он может уловить растерянность в интонации, с которой задан вопрос.

— Да. Так я расслабляюсь. Кроме того, это развлечение всегда позволяет сделать кому-либо уникальный подарок.

Внезапно я представляю ужасных фарфоровых птичек и головы клоунов под моей рождественской елкой и тут же прихожу к выводу, что Зак, возможно, слишком близок к женскому началу своей личности. Он — красавец-мужчина, мне нравится его манера одеваться, его ухоженные волосы… Но фарфор? По-моему, это не брутально, а напротив — женственно с перебором.

Зак усаживается рядышком со мной на диване (такую мягкую мебель я видела в каталоге «Сторхауса»), устроившись на таком расстоянии, чтобы наши бедра соприкасались, но лишь чуть-чуть, и включает телевизор. Он перебирает каналы и, наконец, останавливается на «Шоу сегодня вечером» [26]. Мы слушаем вступительный монолог ведущего Джея Ленно, а затем интервью с гостями программы, одной из которых оказывается моя соплеменница — нувориканка Дженнифер Лопес. Когда она выходит из-за декораций на сцену, я с облегчением отмечаю, что в этот раз она сообразила не выряжаться, словно шлюха. Никогда не знаешь, чего от нее ожидать. Бывает, она дает нам, пуэрториканским женщинам, повод гордиться: когда ей хочется, она умеет выглядеть как куколка. Но у нее есть манера зачастую появляться на вручениях наград, в телепрограммах и во время других знаковых мероприятий в нарядах, подходящих заурядной проститутке, что сильно портит имидж пуэрториканок. Мне нравилась Джей Ло и ее роль в «Селене» (главная героиня этого сериала, кстати, мексиканка, а не пуэрториканка) еще до того, как она стала мега-звездой «круче пупа земли» и начала менять мужей чаще, чем мы нижнее белье.

Когда программа завершается, Дженнифер поет песню из очередного вылизанного в студии альбома, с которым она носится в этот раз, а Зак откидывается и кладет руку мне на плечо. В ответ я наклоняюсь и кладу голову ему на грудь. К тому моменту, как на экране появляется «Поздний вечер с Конаном О'Брайеном» [27], сексуальное напряжение в комнате почти осязаемо — напряжение, которое возникает всякий раз, когда ты знаешь, что секс неизбежен, и неизвестно только, кто сделает первый шаг.

Я пытаюсь сконцентрироваться на том, что происходит на экране телевизора, но глаза постоянно натыкаются на небольшой столик с фарфоровыми поделками Зака в углу.

— Нет, ты действительно красишь фарфор? — задаю я вопрос во время рекламной паузы, словно пытаясь вновь завязать беседу.

— Угу, — улыбается в ответ он. — Ты хочешь поговорить об этом?

Мне остается только хихикать.

— Хм… нет, наверное, нет.

— Вот и я так подумал, — Зак придвигается и начинает меня целовать. Я чувствую на своей щеке его щетину и немедленно забываю о фарфоре. Он прижимает меня к себе, а я ощущаю его мощь, настоящую мужскую силу; он разворачивает меня и оказывается сверху. Его губы сливаются с моими, мы целуемся, а наши тела извиваются, стараясь прижаться друг к другу как можно плотнее. Я чувствую его наряженный член у своего паха и хватаю Зака за ягодицы, в ответ на поцелуй в шею просовываю руку под его рубашку и начинаю поглаживать гладкую кожу на груди. Одна его рука оказывается на моей груди, а другую он засовывает мне в трусики. Я издаю стон, тянусь к пряжке ремня, которая быстро подается, и расстегиваю Заковы штаны.

Покрывая поцелуями и шею, и грудь прямо через блузку, он прикусывает мой сосок. Пару секунд я наслаждаюсь этим ощущением, а затем притягиваю его к себе, чтобы впиться губами в губы, и вдруг, на мгновение отстранившись, я успеваю заметить, что на моей блузке появился след кремового цвета.

— Извини, — смущается Зак, проследив за моим взглядом. — Это мой тон. На лице пара пятнышек, но следов крем оставлять был не должен…

Я округляю глаза.

— Я заплачу за химчистку, — шутит он, посчитав, видимо, что я сделала такое лицо из недовольства пятнами на блузке. В действительности же мне начинает казаться, что Зак слишком уж… на мой вкус… женственный. Но не успела я ничего ответить, как он вновь целует меня в шею и ведет языком вверх к мочке уха. Ну, немного косметики, черт с ней, пытаюсь успокоиться я, наслаждаясь мужским вниманием. В конце концов, моя рука возвращается к его брюкам и проникает под них, прямо в трусы. Я не удивлена напряженности его инструмента, но поразительно — волосы на лобке сострижены на три четверти, а когда я просунула руку еще ниже, то обнаружила, что яйца его побриты и такие… гладкие, словно попка младенца.