Стрелы на ветру - Такаси Мацуока Страница 22

Старк покачал головой:

– Простите, князь Гэндзи. Мы не знаем японского.

Развеселившись, Гэндзи повернулся к Сэйки:

– Он думает, что я говорю с ним по-японски!

– Он что, дурень? – удивился Сэйки. – Не узнает собственный язык?

– Очевидно, в моем исполнении – нет. Должно быть, мое произношение еще ужаснее, чем я полагал. Однако же я его понимаю. Хоть что-то радует.

Гэндзи вновь перешел на английский и обратился к Старку и Эмилии:

– Мой английский не очень хорош. Извините.

Старк снова покачал головой. Он не знал, что тут еще можно сказать, кроме того, что он уже сказал.

– Извините, – начал было он, но тут его перебила Эмилия.

– Вы говорите по-английски! – воскликнула она, глядя на Гэндзи. Ее глаза, все еще влажные от слез, удивленно округлились.

– Да, спасибо, – отозвался Гэндзи и улыбнулся, словно ребенок, заслуживший похвалу от дорогого ему взрослого человека. – Я сожалею о том, что оскорбляю ваши уши. Моему языку и губам очень трудно произносить ваши слова.

Эмилия же воспринимала странные слоги, лишь в общих чертах подражающие ритму английской речи: «Да, па-си-ба. Я со-жа-ре-ю, чи-то ос-кор-бря-ю ва-си у-си. Мо-иму язи-ку и губам о-чин тру-дно про-из-носит ва-си сиро-ва».

Эмилии приходилось вслушиваться изо всех сил, чтобы отделить расплывчатые звуки друг от друга. Если ей удастся разобрать хотя бы несколько слов, она, быть может, поймет, как же он их выговаривает. Кажется ей, или он и вправду сказал «трудно»? Наверное, надо при ответе повторить эти же самые слова.

– Все, что трудно, можно преодолеть, если очень стараться, – ответила Эмилия, тщательно выговаривая каждое слово.

«Ага, вот как правильно произносится это слово», – подумал Гэндзи.

– Трудно, но не невозможно, – сказал молодой князь. – Искренность и настойчивость способны на многое.

У него был сильный и весьма странный акцент, но чем больше Эмилия общалась с Гэндзи, тем легче ей было разбирать произносимые им слова. А кроме того, он быстро учился. На этот раз слово «трудно» прозвучало куда понятнее.

– Князь Гэндзи, но как вы научились нашему языку?

– Этого потребовал мой дедушка. Он верил, что это будет полезно.

Точнее говоря, Киёри заявил тогда, что подобное знание совершенно необходимо. В пророческом сне он увидел, как Гэндзи разговаривает с чужеземцами по-английски.

«Настанет день, – сказал тогда Киёри, – когда эти разговоры спасут тебе жизнь».

Гэндзи было тогда семь лет. «Но если эти сны – правда, – сказал он, – то зачем же мне учить этот язык? Пророчество гласит, что я буду говорить по-английски, значит, когда придет время, я буду на нем говорить».

Киёри расхохотался: «Да, когда придет время, ты будешь на нем говорить, потому что начнешь постигать речь чужеземцев прямо сейчас, с сегодняшнего дня».

В те времена запрет сёгуна на общение с чужеземцами все еще оставался в силе. Достать в учителя настоящего англичанина не было никакой возможности. Потому Гэндзи обучался в основном по книгам. Однако слова, написанные на бумаге, – это одно. А слова, звучащие на языке, – совсем другое.

– Вы его понимаете? – удивился Старк.

– Да, с трудом. А вы – нет, брат Мэтью?

– Ни единого слова, сестра Эмилия.

С точки зрения Старка, Гэндзи издавал серию невразумительных звуков. Эмилия же слышала медленную английскую речь, слова, разбитые на отдельные слоги; Гэндзи не глотал звуков, но некоторые превращались в бормотание. Старк ничего не мог разобрать, как ни старался.

– Возможно, мне нужно говорить медленнее? – произнес Гэндзи.

Старк же услышал: «Возе-мозе-но мине-ну-зе-но го-во-рит ме-дире-ни-е?» Он беспомощно покачал головой:

– Извините, князь Гэндзи. Мои уши не так умны, как уши сестры Эмилии.

– А! – понимающе откликнулся Гэндзи и улыбнулся Эмилии. – Знаю, это смешно, но вам придется переводить мой английский на тот английский, который будет понятен мистеру Старку.

– Что будет моей привилегией, – отозвалась Эмилия, – и к тому же временной – я в этом уверена. Это лишь дело привычки.

Гэндзи моргнул:

– Вы говорите немного слишком быстро для меня, мисс Гибсон. Я не успел за вами на этот раз.

– Прошу прощения, князь Гэндзи. Меня подвело рвение.

Эмилия хотела было начать изъясняться как можно проще, но, взглянув в глаза князю, отказалась от этого намерения. Она почувствовала, что за этим взглядом кроется тонко чувствующая душа. Князь сразу заметит, что ему пытаются дать послабление, и это оскорбит его. Хуже того – это причинит ему боль. И Эмилия повторила прежнюю свою фразу, только неспешнее.

Сэйки сидел на коленях у двери. Он расположился достаточно далеко, чтобы не вмешиваться в разговор. И в то же время при необходимости Сэйки хватило бы одного прыжка, чтобы очутиться между князем и чужеземцами и обезглавить Старка. Пока что необходимости в том не было, но Сэйки был начеку. Он следил даже за женщиной, хоть она и казалась безвредной.

За спиной у Сэйки собралась небольшая толпа. Четверо стражников вернулись и принесли с собой кровать, сделанную по западному образцу. Хидё и Симода несли стулья. Служанка Ханако держала на подносе серебряный английский чайный прибор. И все они с изумлением воззрились на картину, представшую их глазам.

– Князь Гэндзи разговаривает на языке чужеземцев! – прошептал Хидё.

Сэйки продолжал следить за происходящим с неослабевающим вниманием. Не оборачиваясь, он негромко произнес:

– Если ты не вспомнишь о дисциплине, Хидё, то свадебные торжества проведешь в конюшне, а не под боком у молодой жены.

Свадебные торжества? Хидё едва не рассмеялся. Какие еще свадебные торжества? Господин изволил пошутить, только и всего. Лишь старый простак вроде Сэйки мог принять его слова всерьез. Хидё повернулся, чтобы поделиться весельем с Симодой, и обнаружил, что друг его улыбается, но как-то странно. А Ханако, потупившись, уставилась на поднос. Ее обычно бледные щеки покрылись румянцем. У Хидё отвисла челюсть. Ну почему он вечно не понимает, что творится, пока не становится слишком поздно?!

Сэйки, не поднимаясь с колен, подался вперед.

– Господин, вещи для чужеземцев доставлены.

– Пусть вносят, – приказал Гэндзи и обратился к Эмилии со Старком: – Давайте отодвинемся ненадолго – сейчас эту комнату обставят более подходящим образом.

Он заметил, что обоим миссионерам нелегко было встать. Им пришлось неловко наклониться и опереться руками об пол, словно детям, едва-едва начинающим ходить. Старк поднялся первым и тут же протянул руку Эмилии. Интересно, все чужеземцы относятся к своим женщинам со столь чрезмерным почтением? Или только миссионеры? Как бы то ни было, это весьма похвально – вести себя столь учтиво с женщиной, на которую настолько трудно смотреть. Легко быть любезным с красавицей. Для того же, чтобы почтительно обращаться с уродиной, требуется немалая сила воли.