Приманка для двоих - Лариса Кондрашова Страница 22

Весь понедельник у Маргариты прошел наперекосяк. Даже главбух. Петр Аркадьевич, такой предсказуемый, можно сказать, человек-традиция, принимая у нее балансовый отчет, вдруг заметил:

— Кто-то из классиков сказал: «Балансовые отчеты — все равно что сводки о ходе военных действий: детали верны, а в целом — вранье».

— Но, Петр Аркадьевич, — растерялась Маргарита, — я же составляю их на основе данных, которые дают производственники. У меня все сходится.

Оказалось, это он так пошутил. Ничего себе шуточки!

Потом он опять вызвал ее к себе и сказал, что «Вега-банк» попросил директора фирмы, Юрия Григорьевича, отпустить к ним Маргариту для проведения в банке аудита.

— Петр Аркадьевич, — запротестовала она, — но я же прежде никогда аудит не проводила… И потом… они же меня совсем не знают! Почему вдруг они решили пригласить именно меня?

Петр Аркадьевич замешкался, и Маргарита догадалась, что без главбуха тут не обошлось, но он сам и не стал скрывать свое участие в этом.

— Теорию, Савина, ты знаешь блестяще, я проверял. Прежде они меня приглашали, но тут такое дело… В общем, мой сын фирму открывает, и я обещал ему помочь на первых порах. Да и Юрий Григорьевич меня не отпустит, мы с ним начали очень серьезное дело… Словом, Рита, иди, не упрямься, выручи своего шефа, как ты говоришь. Заодно и копейку кое-какую заработаешь. Приоденешься…

Маргарита покраснела:

— Вы хотите сказать, я плохо одеваюсь?

— Что ты, девочка, я бы не посмел. Просто я знаю, что ты отдаешь долг за квартиру, ведь так?

— Так. А откуда вы знаете?

— Угадай с трех раз, как говорит мой внук.

— Петр Аркадьевич, вы сегодня какой-то… непривычно веселый.

— Жизнь хороша, Савина! Ты думаешь, старики жизни не радуются?

— Ну какой же вы старик?.. Только все равно учтите, я буду бояться. Это слишком ответственно: банк!

— Надо когда-то начинать. Созвонитесь с их главбухом и с завтрашнего дня идите. Они обещали неплохо заплатить.

А в обед, когда они с сотрудниками слегка отметили сдачу баланса, Варвара не без ехидства сказала: — Чего это вы, Маргарита Петровна, такая смурная? Все у вас складывается блестяще: карьера пошла на взлет. Может, что в личной жизни не так?

— Петр Аркадьевич сказал, кто вместо меня остается? — ответила Маргарита вопросом на вопрос.

— Сказал. — Варя несколько смутилась, что для нее было не типично. — Я остаюсь «и.о. замглавбуха».

— Значит, и у тебя взлет карьеры?

— Временно. «И.о» и есть «и.о».

— Ох уж эти молодые! — вздохнула Лидия Семеновна, которая в бухгалтерии числилась как старший специалист. — Все-то им подавай на блюдечке с голубой каемочкой, да побыстрее.

О ее взлете небось никто не подумал. А ведь ей всего сорок лет!

— А что ждать, — огрызнулась Варвара, — жизнь-то проходит.

Но Маргарита в их перепалке не участвовала. Сегодня и вправду она была как бы не в себе. Все не могла отрешиться не то чтобы от грустных мыслей, а прямо-таки от черной меланхолии. Хотя, если разобраться, ничего страшного в ее жизни не произошло.

Никто ее не обидел, выходные дни она провела прекрасно. Рискнула и выиграла, как говорит реклама. Тогда что же это ее так корежит?

После работы домой идти не захотелось, и Маргарита поехала к родителям, а по дороге зашла к брату, который жил с женой и сыном Валеркой неподалеку.

Дверь в квартиру оказалась приоткрытой, так что Маргариту едва не охватило дурное предчувствие, но, войдя в коридор, она услышала громкий голос Славы.

— Каждый день я с «Кэффри»! — бодро пел брат, энергично беля потолок с высокой металлической стремянки. — Каждый день я с «Кэффри»!

— У тебя что, таракан в голове? — хмыкнула Маргарита, останавливаясь так, чтобы на нее не падали брызги побелки. — И почему дверь нараспашку?

— Это я Валерку в магазин послал, а он до звонка еще не достает. Ты представляешь, у меня в соседней комнате телевизор работает. Ну, там музыка или новости послушать, и каждые пятнадцать минут девка вот это самое поет. Заколебала!.. Поэт-сатирик Владимир Вишневский сказал: «Есть теледивы вправду милые — и мне любая по плечу. Но кто прокладки рекламирует — тех никогда не захочу». И я с ним солидарен… Кстати, а где ты была все выходные? Мы с предками тебе целое воскресенье звонили, а потом мать меня к тебе домой послала. Думали, может, у тебя что-то с телефоном.

— Да, понимаешь, я в оцепление попала. Была в гостях, а в том самом доме бандиты обменный пункт захватили…

— Далековато тебя в гости занесло, на другой конец города!

— Ты слышал об этом?

— Еще бы не слышать, весь город гудит. Это тебе не Москва.

— Да уж, ощущение не из приятных.

Маргарита хотела свернуть тему, но брат — она всегда считала, что ему надо было в следователи пойти, а не в энергетики, — продолжал вроде невзначай задавать вопросы:

— Ты на каком этаже была… в гостях?

— В гостях я была, в гостях! И нечего такие рожи корчить!

— Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав.

— На шестом.

— Понятно, значит, могла все и не видеть. Тебе сообщить подробности, или уже сама все знаешь?

— Ничего я не знаю. Когда мы проснулись… в общем, утром уже не было ни милиции, ни оцепления, а я торопилась на работу. У кого было узнавать? У старушек, что на лавочке сидят?

— Какая-то ты сегодня раздраженная. У тебя ничего не случилось? Может, зуб болит?

— Ничего я не раздраженная. И ничего у меня не болит. Просто сегодня сдала баланс…

— Просто! Тогда бы ты веселая была, а не злая… Не хочешь говорить, не говори. Может, когда успокоишься, поделишься с братом. Слушай, как все происходило.

Брат Славка уселся поудобнее на верхней ступеньке стремянки.

— Значит, одного из бандитов ребятишки подстрелили и вроде невзначай мимо окон, где второй бандит засел, его труп протащили. Мол, посмотри, чем твой беспредел может кончиться. Тот со страху в штаны и наложил… Короче, начали вести с ним переговоры, и что-то менты ему пообещали. Понятно, не миллион, не самолет, заправленный под завязку, но что именно — тайна за семью печатями, и тебе, как я понимаю, не очень-то это и интересно… Могла бы, кстати, мне позвонить, я бы тебя оттуда вытащил. Или ты с собой мобилу не взяла?

— Взяла. Но так получилось, что я уронила ее и разбила.

Голос у Маргариты дрогнул при воспоминании, как это случилось, но брат истолковал ее волнение по-своему: