Мой милый шпион - Джоанна Борн Страница 22

Над клеткой висела небольшая картина, довольно старая. На ней была изображена девушка в саду. Ее рука покоилась на изогнутой шее единорога, а у ног лежала белая собака. На ветках вокруг прыгали яркие, как драгоценные камни, птицы. А по плечам девушки струились золотистой рекой распущенные волосы.

– Я не знал, что ее вывезли из Франции, – пробормотал Себастьян.

– Вывезли?..

– Я видел копии. А это – оригинал. – Осторожно взявшись за края рамы, Себастьян перевернул полотно, чтобы изучить обратную сторону. – Да, все верно. Это тринадцатый век. Из Арля. Уитби невероятно богаты, раз повесили нечто подобное в девичьей спальне. А другая, та, что рядом с тобой, – Бартоломео Венето. Продав эти две картины, мы с тобой могли бы до самой смерти жить безбедно.

– Что ж, действуй, приятель. – Эйдриан принялся читать второе письмо.

Себастьян приблизился к изящному комоду красного дерева. Выдвинув нижний ящик, он узнал, что Джесс отдавала предпочтение нижнему белью из тонкого батиста – шелковистому и теплому на ощупь. Ее сорочки были украшены яркими фривольными лентами и дорогим кружевом. Но с ее сорочками он уже имел возможность ознакомиться, не так ли? А вот похищенные документы или гроссбухи она явно не держала среди нижнего белья.

На комоде, рядом со свечой, стояла шкатулка с драгоценностями. Шкатулка из акации, отделанная слоновой костью, уже сама по себе являлась произведением искусства. Себастьян перенес вещицу на кровать. Взглянув на друга, пробормотал:

– Почему она не запирает свои драгоценности?

– Чтобы избавить нас от труда подбирать отмычки.

В своей спальне Джесс ничего не запирала. Если вор заберется сюда, то его уже не остановят никакие запоры.

Себастьян открыл шкатулку. Десятки колец и ожерелий покоились в маленьких, отделанных голубым бархатом отделениях. Камни чистой воды и ярких тонов были оправлены в золото. Джесс любила броские украшения с ярким блеском. В отдельном лотке хранились серьги и браслеты. Старина и экзотика. Балтийский янтарь в русском стиле, персидская бирюза, старинная турецкая эмаль, браслет из мелких цитринов в виде кабошонов. Все это богатство красок должно было подчеркивать золотисто-пастельную красоту Джесс. Самым великолепным украшением являлся голубой звездный сапфир в пятнадцать каратов. Все остальное – прекрасные драгоценности, но в целом – ничего примечательного. Примерно такие же он каждый год продавал сотнями.

Себастьян приподнял еще один лоток и внизу, на самом дне шкатулки, обнаружил настоящее чудо.

В черном бархатном гнезде сияли дюжины бледных лун нежного золотисто-розового цвета. Жемчужины цвета зари. Персидский жемчуг. Самая крупная была величиной с ноготь большого пальца. Он положил жемчужины на ладонь. Они казались почти невесомыми. Нужно хорошо разбираться в жемчуге, чтобы понять, сколь удивительным было это ожерелье. Его следовало бы держать в сейфе, за семью замками.

– Что-то еще интересное? – спросил Эйдриан, не поднимая головы.

– Это просто чудо, а не жемчуг. За него можно было бы купить весь Йоркшир.

Себастьян вернул жемчужины на место. Кроме восхитительного ожерелья, тут лежала обычная бурая раковина, а также – букетик засохших маргариток. И то и другое было завернуто для сохранности в белый шелк.

«Вероятно, что-то личное. Тайна ее сердца. Мне должно быть неловко, что подглядел».

– Зачем мне твой Йоркшир? – Эйдриан сложил письма вместе и, перевязав голубой ленточкой, добавил: – Боже, я никогда не был по-настоящему молодым, но рад, что Джесс была.

– Кажется, ты неправильно их перевязал, – заметил Себастьян.

– Я сделал это специально, чтобы она поняла: здесь кто-то побывал. – Эйдриан аккуратно сложил письма в коробку и закрыл крышкой. – Не слишком блестящий корреспондент, этот молодой Нед, но вряд ли она это замечала.

«То же самое имя написано на "Одиссее"», – вспомнил Себастьян. Помолчав, спросил:

– Кто он, этот Нед?

Эйдриан встал и прошелся по комнате. У камина остановился и проговорил:

– Это Эдвард Харрингтон, третий сын лорда Харрингтона. Нед. Ей тогда было пятнадцать. Умный, милый, немного тщеславный, он был безумно влюблен в нее.

– Неужели безумно?

– Думаю, что так. И Джесс в него – тоже. На соломе в хлеву она отдала этому мальчику свою девственность. – Эйдриан поправил каминный экран. – Знаешь, у него было лицо юного Аполлона.

– А что с ним случилось?

Эйдриан провел пальцами по каминной полке. Немного помолчав, со вздохом сказал:

– Случилось несчастье. Джосайя взял его в море как представителя грузовладельца. И Нед погиб как герой, погиб у Берберийского побережья, спасая жизнь своих друзей. Ему тогда было семнадцать. А вот Джесс… Ты знаешь, весь следующий год она изобретала лучшую в Европе систему учета. Думаю, что месяца два она практически не спала.

– Ясно, – кивнул Себастьян.

Правда, он не совсем понимал, что именно было ему ясно. Однако он был абсолютно уверен в том, что испытывал ревность к этому мальчику, пусть даже тот давно уже погиб.

– Я думаю, он был лучше, чем мы с тобой. – Эйдриан наклонился над камином. – Похоже, Джесс нам кое-что оставила… Да, верно. Остатки пепла на дровах. Ты жгла бумагу, когда в последний раз была здесь, не так ли, моя девочка? Плохо же я тебя учил, раз ты совершаешь подобные ошибки. – Вытащив нож, Эйдриан поддел его кончиком тонкий слой пепла. – О… тут что-то написано. Дай мне, пожалуйста, листок вон той бумаги. И перо.

Они уже проделывали это раньше. Почтовая бумага и перья лежали в маленькой конторке. Себастьян вытер перо о шерстяную ткань своего рукава и протянул Эйдриану. Оба затаили дыхание, когда Эйдриан, расправляя пером фрагмент обгоревшей записки, стал переносить все на чистую бумагу.

– Вот, получилось. Очень хорошо. Посмотри. Сможешь что-нибудь разобрать? – Эйдриан осторожно передал другу свою добычу. – Уверен, что это ее почерк.

Обрывок серо-коричневого цвета обуглился по краям, и надпись не отличалась четкостью. Себастьян сначала разглядел только одно слово. Потом – еще одно. И еще. Теперь он мог кое-что прочитать.

– Это список кораблей. «Мэри Джейн»… или что-то в этом роде. Проспер… «Просперити» или «Просперо». И рядом даты. «Леди Суонси». Должно быть, «Флайти дансер». Один из моих кораблей.

– Она сожгла это перед тем, как идти на Кэтрин-лейн. – Эйдриан снова склонился над пеплом, затем, покачав головой, выпрямился. – Ничего больше нет. – Он вынул из кармана носовой платок и стал вытирать руки. – Да, это корабли. Но зачем? Что это значит?

Это значит, она ищет Синка.

– Джесс следит за движением кораблей, – ответил Себастьян. – Я узнаю больше, когда просмотрю бумаги у нее в конторе.