Компаньон ее сиятельства - Эванджелина Коллинз Страница 22

Филипп не видел ее пять дет, не написал ей ни одного письма. Он осудил ее, вынес приговор и не хочет о ней слышать. Но Белла не хочет с этим смириться. В душе теплится надежда, что когда-нибудь он ее простит.

Филипп никогда не узнает, размышляла она. А Стерлинг… Она издала презрительный вздох. Мужчина, который обращается со своей женой так, как он, не заслуживает даже видимости верности.

Белла была бесконечно одинока. Ее мысли вернулись к Роуздейлу. Осмелится ли она воспользоваться представившейся возможностью? Поверить в себя? Сделать то, о чем молит ее вновь проснувшееся сердце?

«Приходи ко мне».

— Миледи. Ваша ванна готова, — напомнила ей Мейзи.

Улыбка тронула губы Беллы. Не надо терять надежды. Она непременно будет счастлива.

Гидеон пнул маленький камешек, и тот запрыгал вниз по дорожке. Были ли его действия эгоистичными? Он сардонически фыркнул. Нет. Будь он действительно эгоистом, ему не понадобилась бы долгая прогулка под холодным дождем, дабы остыть. Иисусе, ее кучер ни за что не поверит, что они с Беллой вели светскую беседу под деревом, дожидаясь, когда дождь утихнет. Надо надеяться, что молчание, которое гарантировал бывший солдат, будет сохраняться и дальше. Но Гидеон по крайней мере сумел взять себя в руки, прежде чем подъехала карета.

Гидеон не мог понять, почему испытывал отвращение к себе, когда хотел овладеть Беллой прямо там, под деревом, на холодной, мокрой земле или у шероховатого ствола. Он проделывал это множество раз не задумываясь и в более рискованных ситуациях. Ему ничего не стоило обвить ее длинные ноги вокруг своего пояса, опереться одной рукой о ствол, другой крепко держать Беллу и дать ей именно то, чего она хотела.

Но почему-то Гидеон не смог этого сделать. Впервые в жизни тело его желало, а разум — нет.

Одно дело — истинное чувство, и совсем другое — физическое наслаждение. Однако Белле удалось каким-то образом пересечь эту границу. Есть в ней что-то такое…

Нет! Он покачал головой. Было бы в высшей степени самонадеянно полагать, что он никогда не встретит женщину, которая по-настоящему его заинтригует. Следует благодарить судьбу за то, что ему целых десять лет удавалось избегать этого.

Гидеон провел руками по мокрым волосам. Ему следовало бы уехать. Белла разрешила ему это. Но он сделал предложение и теперь не может отступить.

Одно дело «оставить леди желать большего», и другое — перейти черту неудовольствия, раздражения, досады. Он сильно опасался, что пересек эту черту. Но леди Стерлинг не выказала недовольства. Он расстроил ее. У нее был вид женщины, лишенной уверенности в себе. Незащищенной и уязвимой. Ей казалось, что она нежеланна. А этого Гидеон вынести не мог. Ни одна женщина не должна чувствовать себя так, тем более из-за него.

За этим стояла причина его приглашения. Стереть боль из этих прекрасных фиалковых глаз. И это не имеет никакого отношения к его желанию провести с ней побольше времени. Ибо его желания, его потребности не имеют никакого значения. Только их желания и потребности.

Но если она не придет к нему…

Он ущипнул себя за переносицу, пытаясь отвлечься от болезненной пульсации в голове. «Она должна», — процедил он сквозь зубы.

Гидеон сделал глубокий вдох и продолжил путь к садовому домику. Оставаясь у нее в розарии, проблем не решить. У нее есть время до завтрашнего вечера. И если до тех пор «на не придет к нему, ему придется уехать.

На следующее утро легкий быстрый стук прервал размышления Беллы. Вздрогнув, она успокоила руки. Она даже не заметила, что постукивает концом ручки о серебряную чернильницу. Белла взглянула на сложенное на столе письмо, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что она делала. Ах да. Она получила письмо от Лив, младшей сестры, еще на прошлой неделе. С появлением в Боухилле мистера Роуздейла она забыла обо всем на свете.

Надписав адрес пансиона благородных девиц, Белла отложила ручку и взглянула на фарфоровые часы, стоявшие на столе. Скоро ленч. Однако Белле есть не хотелось. Но невежливо заставлять гостя есть в одиночестве три трапезы подряд. Хорошая хозяйка должна составить ему компанию за ленчем, к тому же ему может понадобиться сюртук. Белла решила, что должна вернуть его Роуздейлу лично. Ведь он отдал его Белле, чтобы она не промокла, когда они попали под дождь. Белла позвала слугу и попросила упаковать легкий ленч на двоих.

Она прошла в спальню, посмотрела в овальное зеркало над туалетным столиком. Подтянула лиф, пригладила волосы. Затем выглянула в окно. Тучи еще не рассеялись. Вершины деревьев раскачивались на ветру. Белла накинула на плечи накидку.

С плетеной корзинкой, нагруженной едой и питьем, в одной руке и его сложенным черным сюртуком — в другой, Белла отправилась в садовый домик. Сегодня днем она не задержалась даже возле самых старых, самых крепких розовых кустов, растущих в изобилии в саду, и не остановилась, чтобы проверить здоровье зеленого листа. Она целенаправленно шла по усыпанной гравием дорожке, не обращая внимания на оранжерею слева от нее. Она прошла мимо статуи богини Афродиты, мимо тисовых кустов, растущих по периметру сада, пересекла широкую зеленую лужайку с разбросанными по ней большими кленами, открыла калитку белого забора, окружающего каменный коттедж, и остановилась перед коричневой деревянной дверью.

Когда она коротко постучала и звук эхом отозвался в ушах, ей пришло в голову, что она, возможно, вторгается в личную жизнь. Может, следовало сначала послать записку? Запаниковав, она уже готова была вернуться в особняк, когда дверь открылась.

— Леди Стирлинг, — проговорил он с приветливой улыбкой.

Он отступил в сторону с коротким поклоном, и Белла вошла в коттедж. Мистер Роуздейл был одет по-домашнему. Без сюртука и галстука, только в темно-коричневых свободных брюках и бледно-голубом жилете. Верхние пуговицы белой хлопковой рубашки были расстегнуты, обнажая впадинку под мускулистой шеей. Она прикусила нижнюю губу, вспомнив ощущение гладкой, упругой кожи под своими губами.

— Я принесла ленч и ваш сюртук, — сказала она, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Его рот изогнулся в полуулыбке, когда он взял протянутый сюртук и повесил его на один из крючков вдоль стены у двери.

— Спасибо.

— Нет, это вам спасибо.

— Не за что, — прошептал он и расстегнул застежку на ее накидке, коснувшись кончиками пальцев ключицы.

Нервозность мешала Белле придумать тему для светского разговора. Роуздейл попросил ее прийти, и вот она здесь. Ему известна истинная цель ее дневного визита. Он вел себя непринужденно, а Белла ощущала неловкость.

Она окинула взглядом гостиную.

В камине разведен огонь. Коричневый диван, два кресла напротив. Три пейзажа в ряд висят над диваном. Книга в кожаном переплете, взятая, видимо, из приземистого книжного шкафа под большим фасадным окном, лежит на квадратном столике между креслами.