Мелодия души - Мэри Бэлоу Страница 22

* * *

Люк нашел брата на мосту. Эшли бросал камешки в реку, стараясь заставить их прыгать по поверхности воды, но у него не получалось.

– Тео и леди Стерн успокаивают маму, – сказал Люк. – Дорис я оставил на попечение Уэймса. Анна в слезах.

– Она оплакивает то, что случилось больше года назад, – заметил Эшли, бросая следующий камешек, который тоже утонул. – Горюет по тем, кого даже не знала.

Глупо. Ну да ладно. Некоторое время назад я застал Эмми и Пауэлла чуть ли не в объятиях друг друга. Анна, должно быть, строит планы на свадьбу этим летом?

– Эш, – прервал его Люк, – тебе нужно выговориться о своем, мой дорогой.

– Черт возьми, – рассмеялся Эшли, – помню, как я возмутился, когда ты впервые назвал меня так, Люк. Вижу, ты все еще не отвык от своих парижских замашек. Кстати, бал удался на славу. Рад, что я вовремя приехал.

– Ты весь как натянутая струна, которая того и гляди оборвется.

Эшли бросил последний камешек и облокотился на парапет.

– Ошибаешься, Люк, – возразил он. – Я уже вполне спокоен. Видишь ли, очень трудно было сообщить всем вам эту ужасную новость. Я сожалею, что не написал вам об этом, прежде чем возвращаться домой. Но я знал, что Анна и Дорис выплачут глаза от горя, мама застынет с каменным выражением лица, а ты расправишь плечи, чтобы переложить на них мое горе. Ты превосходно исполняешь роль главы семейства.

– Я пришел сюда не как глава семейства, Эш, а как твой брат, который любит тебя. Тебе сейчас плохо.

– Мне? С чего ты взял? – усмехнулся Эшли. – Да, я перенес долгое и утомительное путешествие по морю. Я плохо ел, а спал еще хуже. Теперь, когда я чувствую под ногами твердую почву, все придет в норму.

– Ты приехал домой, – сказал Люк. – Не просто в Англию, Эш, а в Боуден. Ты мог бы остаться в Лондоне, мог бы проехать прямо в Пенсхерст.., кажется, он теперь принадлежит тебе? Но ты предпочел вернуться домой. Почему? Для того лишь, чтобы держаться от нас подальше?

Чтобы оттолкнуть нашу помощь?

– Помощь?.. – рассмеялся Эшли.

Люк окинул его оценивающим взглядом и снова уставился на воду.

– Я попытался представить, как бы я чувствовал себя, если бы такое случилось с Анной и одним из детей. Ты прав. Тут нельзя ни помочь, ни утешить. По крайней мере сразу. Может быть, через год я вернулся бы в свою семью.

Однако, возможно, даже по прошествии времени я боялся бы выйти из скорлупы, которой отделил бы себя от окружающих.

– Черт тебя возьми! – воскликнул Эшли. – Но ты ничего не знаешь.

– Нет, не знаю, – согласился Люк. – Расскажи мне, Эш. Расскажи, что произошло.

– Я уже рассказал. Они погибли, сгорели вместе с домом. Я ничего не знал, пока за мной не прибежал мой друг. На месте дома я застал дымящееся пепелище. Меня не было дома.., я был на деловой встрече.

– Отчего загорелся дом? – спросил Люк. – Причину пожара установили?

– Возможно, от свечи вспыхнула занавеска, – пожал плечами Эшли. – А может, нечаянно уронили лампу. Кто знает? Шла война. Всякие злодеяния были не редкостью.

– Значит, подозревали, что это был поджог? – спросил Люк.

– Никаких доказательств не было, – снова пожал плечами Эшли.

– – У тебя были враги? – поинтересовался Люк.

– Целая страна, – рассмеявшись, ответил Эшли. – Я англичанин. Люк. А англичане воевали с французами. Индусы же воевали и на той, и на другой стороне. Неразумно было оставлять жену и ребенка одних дома в такое время:

– Анна сказала, что ты, наверное, считаешь себя виноватым. Разве в доме не было слуг?

– Мой слуга был со мной, – объяснил Эшли. – Остальных слуг Элис отпустила на ночь, кроме нянюшки, которая была у нее с детских лет. Она погибла вместе с ними.

– Осталась с одной служанкой? – нахмурился Люк. – Почему она отпустила остальных? Она часто так делала?

Даже когда тебя не было дома?

– Нашлись, видишь ли, люди, которые считали, что я сам это сделал, – проговорил Эшли. – Когда жена погибает при невыясненных обстоятельствах, подозрение прежде всего падает на мужа.

– Черт возьми, только этого не хватало! – возмутился Люк.

– Конечно, они ошибались, – рассмеялся Эшли, выстукивая пальцами дробь по каменному парапету. – Мне не следовало приезжать сюда. Люк. Надо было прямиком отправляться в Пенсхерст. Теперь это мое имение. Семь лет назад у меня не было ни гроша, а теперь я владелец двух больших состояний: одно из них я сколотил сам, а другое досталось мне от жены. И оба они в полном моем распоряжении, а ни жены, ни ребенка нет. Что еще может пожелать мужчина?

– Поживи здесь некоторое время, – предложил Люк. – Позволь себе почувствовать, что тебя любят, Эш. Пусть затянутся раны. Твои страдания трудно себе представить. Но здесь ты будешь окружен любовью. И возможно, залечишь раны, если сам того захочешь. И если дашь время.

– Я задержусь здесь на несколько дней, – пообещал Эшли.

– А потом отправлюсь в Пенсхерст начинать новую жизнь. Ту, которую надеялся создать, уезжая в Ост-Индскую компанию. Теперь у меня все получится. Я буду жить-поживать долго и счастливо.

– Надеюсь, все так и будет, – улыбнулся ему Люк. – Но поживи здесь, доставь удовольствие Анне: ей хочется побаловать тебя. Дети захотят поближе познакомиться с тобой и попробовать вить из тебя веревки. И я скучал по тебе. Вернемся в дом вместе. Я прикажу принести в кабинет жареные хлебцы и кофе, а то и чего-нибудь покрепче, если ты пожелаешь. Я заметил, что ты почти ничего не ел за завтраком.

– Позже, – сказал Эшли. – Я еще не надышался английским воздухом. Мне не хочется идти в помещение.

Люк кивнул и отправился домой один. Эшли, смотревший ему вслед, отметил, что Эмми с ее женихом нет у цветника.

Надо было написать сюда год назад. А приехав в Англию, следовало отправиться прямиком в Пенсхерст. Он теперь взрослый человек, независимый, уверенный в себе, предприимчивый, чего и добивался все эти годы, пытаясь освободиться от приобретенного в юности комплекса несамостоятельного, утомленного жизнью младшего сына герцога. Он потерял жену и ребенка. Но такое случается постоянно: мужчины теряют жен и детей.

Приехав сюда, он подчинился скорее инстинкту, чем здравому смыслу. Примчался домой, в Боуден, к Люку. И, сам того не понимая, к Эмми. К свободному и счастливому ребенку, которого больше нет.

Надо было рассказать ей обо всем сегодня утром, подумал он. Почему-то ему было больно думать, что она узнает об этом от других. Она расстроится. Надо было рассказать самому. Но он понимал, что не мог сообщить ей голые факты, как другим членам своей семьи. Если бы он начал говорить с Эмми, то не ограничился бы фактами, а рассказал бы и обо всем остальном. С Эмми нельзя было использовать слова в качестве прикрытия. Она понимала, что слова не способны выразить всю правду. Эмми умела заглядывать в самую душу.