Мой нежный граф [= Моя дорогая Кэролайн] - Адель Эшуорт Страница 22

Набравшись храбрости, она сказала:

— Мне кажется, что четырехлетний ребенок, который может самостоятельно справлять личные нужды, манипулировать взрослыми, перенося их вещи из одной комнаты в другую, быть достаточно хитрым, чтобы намеренно спрятать мои туфли в голубой комнате…

— Она спрятала твои туфли в голубой комнате? — спросил Брент сквозь смех, в котором слышалась даже горделивая нотка.

Кэролайн строго на него посмотрела.

— Ты не слушаешь, о чем я говорю, Брент.

— Так о чем же ты говоришь?

Она быстро выпалила:

— О том, что, по-моему, она не так уж больна.

Брента эти слова определенно не впечатлили.

— Кэролайн, я ее отец…

— Ребенок, который может думать наперед, планировать свои действия и манипулировать взрослым, — рационален. Она мыслит рационально, а пакости делает, потому что не видит другого способа привлечь к себе внимание.

— Хочешь сказать, она прятала твои туфли и рвала книги, чтобы привлечь твое внимание?

— Нет, — твердо возразила Кэролайн. — Я считаю, она делала это, чтобы привлечь твое внимание.

Брент покачал головой.

— Я так не думаю, Кэролайн. Будь она рациональной, она не огорчала бы меня. В твоей теории не сходятся концы с концами.

— Все сходится, если учесть, что она обычная маленькая девочка, которая очень долго не видит своего любимого папу. А когда папа возвращается, он приводит с собой жену Теперь ей вдруг приходится делить человека, которого она любит больше всего, с кем-то другим.

Кэролайн наблюдала, как Брент наклонился вперед, уперся локтями в колени и сцепил перед собой руки. Он выглядел более чем скептически, что вызвало у Кэролайн желание непременно убедить его. Смело остановившись прямо перед мужем, она заставила его посмотреть на себя.

— Брент, — медленно начала она, — тебе никогда не приходило в голову, что единственная проблема Розалин в том, что она не слышит?

Граф презрительно усмехнулся.

— Разумеется, она слышит.

Кэролайн слабо улыбнулась.

— Я думаю, что не следует исключать обратное.

Она ожидала, что Брент рассмеется или вовсе откажется обсуждать ее мысль, но вместо этого он опустил взгляд, серьезно обдумывая ее слова.

— Что заставляет тебя так думать? — спросил он наконец.

Кэролайн отерла лоб тыльной стороной руки.

— Она не произнесла при мне ни слова, а три дня назад, когда я нашла ее на конюшне, она не слышала, как я вошла. Она спала, но даже глубоко заснувший человек услышал бы меня, лошадей или дождь с ветром, когда я открыла дверь. Она же не услышала ничего.

Брент недоверчиво покачал головой.

— Если задуматься, это непонятно, — продолжала настаивать на своем Кэролайн. — Если ребенок развивается гармонично, он должен говорить. Я заключила, что она гармонично развита и все-таки не разговаривает. Практически во всех случаях, когда люди не говорят, они также не слышат.

Граф посидел, разглядывая ковер у себя под ногами, а потом тихо признался:

— Мне никогда не приходило это в голову. — Он поднял взгляд на Кэролайн. — Но Недда бы такого не пропустила, как думаешь? Ведь она фактически воспитала Розалин.

Кэролайн покачала головой.

— Я думаю, что Недда скорее заботилась о ее потребностях, а не воспитывала. Я уверена, что она кормила девочку, меняла ей пеленки, ласкала, но она ей не мать, а тебя так долго не было рядом, верно?

Брент едва заметно кивнул.

— Думаю, что единственным человеком, способным заметить глухоту ребенка, может быть только мать, и только она способна остро осознать проблему. Вы с Неддой заметили, что Розалин не такая, как все, когда она подросла и не научилась разговорной речи. К тому времени она общалась единственным способом, которым пользуется и сейчас, а вы воспринимаете это как проблему с психикой.

Кэролайн опустилась на канапе.

— Думаю, она либо родилась глухой, либо потеряла слух от лихорадки, которой страдала, когда ее привезли сюда. Насколько я знаю, такое иногда бывает с детьми, пережившими сильный жар.

Граф подскочил на ноги и принялся ходить по комнате.

— Детей, которые не могут слышать, обычно определяют в интернаты, не так ли?

Кэролайн не пожелала отвести взгляд.

— Иногда. Я бы сказала, почти всегда, если речь идет о малоимущих. Что до аристократии, тут решение принимают исключительно сами родители.

— Понятно.

Брент остановился, скрестив на груди руки и широко расставив ноги, как солдат перед битвой, и посмотрел прямо в глаза жене. У него был грозный, пугающий вид. Кэролайн знала, что сейчас последует.

— Так вот, я решительно отказываюсь помещать свою дочь в интернат. Это разорвет между нами связь. Я предпочитаю, чтобы она оставалась здесь и жила под моей опекой.

Кэролайн растаяла.

— Я надеялась, что ты это скажешь.

Его брови взлетели вверх.

— Неужели?

Она потерла друг о друга сложенные на коленях ладони и заговорила, осторожно подбирая слова.

— Брент, Розалин не глупая и не сумасшедшая, она глухая. Я хочу, чтобы ты позволил мне научить ее общаться.

Ее слова ошеломили графа, Кэролайн прочла это в его глазах. Потом он прищурился и стал неспешно приближаться к ней.

— Если она не может ни говорить, ни слышать, Кэролайн, — подозрительно спросил он, — как ты намереваешься добиться этого?

Ее лицо посуровело.

— Она может научиться понимать связь между предметами, формулировать слова, шевеля губами, использовать жесты, чтобы передать их значение. Может научиться писать. Надо думать, возможностей много.

Брент молчал. Тогда Кэролайн поднялась, взяла в руки его широкую теплую ладонь и нежно сжала ее.

— Я думаю, что Розалин такая же сообразительная, как любой другой ребенок в ее возрасте, — с чувством сказала она. — И если ты позволишь ей вести себя, как раньше, то есть будешь только кормить, одевать и позволять бегать без присмотра, то окажешь ей медвежью услугу. Она чудесная девочка и заслуживает лучшей жизни.

Брент долго смотрел на нее. Потом он медленно поднял ее руку к губам и принялся мучительно неспешно целовать тыльную часть запястья. Ее колени подогнулись, а дыхание участилось. Кэролайн попыталась вырваться, но граф не позволил. Уголки его рта приподнялись в улыбке.

— Ты сделаешь это для нас, малышка? — тихо спросил он.

Его интимность завораживала ее.

— Я сделаю это для Розалин.

Брент продолжал смотреть на жену, сжимая ее ладонь, и глаза его зеленели от силы чувств. Потом он наклонился к Кэролайн и легонько коснулся губами ее виска. Нежность, помноженная на внезапность прикосновения мужа, лишила Кэролайн сил.