В сладком плену - Адель Эшуорт Страница 22

Сегодня я украла ключ от темницы и пошла к нему, сразу после того как она напоила его дурманом. Мне наконец удалось поухаживать за ним и позаботиться о его нуждах, пока он спал…

Ян сидел за столом у себя в кабинете, сжимая в руке полный стакан виски и глядя из окна во мрак наступающей ночи. Он наполнил бокал почти три четверти часа назад, но его ум был настолько поглощен путаными мыслями о Виоле, что отпивать было совершенно неинтересно.

У Яна не шел из головы тот поцелуй — поцелуй, которого он не планировал, но отчаянно хотел с того момента, как Виола бросила ему вызов у себя в студии. Мало того что она раздразнила его притворной скромностью и заставила схватить себя за руку, она открыто возразила ему, а ни один мужчина не оставит последнее слово за женщиной, которая отвергла его с таким сарказмом и остроумием. Поцелуй на глазах у слуги заставил Виолу подчиниться и пошел во благо его делу. К этому времени вся округа должна была узнать, что вдова Чешир не только в буквальном смысле сняла траур, но и начала уделять внимание другому мужчине, причем мужчине с более высоким титулом, чем носил ее покойный муж. В конечном итоге такие разговоры сыграют ему на руку. Однако Яна тревожило, с каким неподдельным удовольствием он целовал женщину, которую презирал и поклялся погубить.

Он решительно отказывался чувствовать к Виоле что-либо, кроме презрения, хотя теперь понимал, как трудно ему будет не отвлекаться от цели. Несомненно, она обладала некоторыми достойными качествами. В первую очередь, любила своего ребенка и готова была многим рискнуть ради его благополучия. Но зачем усложнять дело, восхищаясь тем, что чувствует и выставляет напоказ любая мать? Нужно быть осторожным и, преследуя Виолу, безжалостно душить сострадание к ней.

Пожалуй, ему следовало ожидать, что желание к ней вспыхнет с такой силой. Он давно не был с женщиной и со времен плена не испытывал никакого чувства к тем особам, которые утоляли его насущные потребности. Они были средствами к достижению цели, и теперь таким средством станет Виола. Но Ян с досадой ловил себя на том, что ему не терпится погрузиться в ее мягкие стенки и предаться минутному наслаждению. А необходимость смириться с тем фактом, что сейчас единственной женщиной, способной его удовлетворить, была леди Чешир, и вовсе выводила герцога из себя. Естественно, желание утихнет, лишь только он ее добьется, как это происходило со всеми остальными. Но уже целую неделю после первого сеанса он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме воспоминаний о восхитительной груди, оказавшейся так близко к его лицу, и о сладких губах, которые без особого сопротивления сдались на милость его поцелую.

Почву под ногами он потерял в тот момент, когда Виола невинно коснулась его лба. Убрав пряди с лица, она обезоружила его и вызвала к жизни воспоминание, обрывки которого он до сих пор не мог собрать в цельную картину. Он всегда знал, что Виола была с ним в темнице, но не помнил, как часто и сколько длились эти визиты. Откровенно говоря, в беспросветной тьме и под воздействием наркотиков, которыми его пичкали каждый день, он часто не мот отличить Виолу от ее сестер. Но, словно очнувшись после страшной бури, теперь он вспомнил момент, когда она точно так же убирала волосы с его лба. Он тогда лежал на койке, ощущал тепло ее тела и слышал ее приглушенный голос, который успокаивал его, хотя самих слов он тогда не разбирал.

Завтра, на следующем сеансе, он будет действовать так, чтобы Виола еще сильнее запуталась в его паутине. Он по-прежнему неясно себе представлял, как соблазнить ее, не форсируя событий. Нельзя было вспугнуть ее, пока не свершился финальный акт возмездия. Нужно вкрасться к ней в доверие. Вот тогда она станет наиболее уязвимой. И поможет ему вспомнить каждый ужасающий момент, который его вынудили пережить, приковав его, одинокого и напуганного, во тьме подземелья.

Настойчивый стук в дверь оборвал размышления герцога, и тот, выпрямившись, повернулся к столу.

— Войдите.

Мгновение спустя в комнате появился Брэтэм.

— Простите за беспокойство, ваша светлость, но прибыл пакет, который вы ждали.

Ян тут же встал из-за стола, и дворецкий зашагал по ковру к нему навстречу, крепко держа в руках обернутую газетой раму высотой примерно в три фута и шириной — в два.

— Положите сюда, на стол, — сказал герцог, убирая ручку, бумагу и стакан виски, чтобы освободить место.

Брэтэм сделал, как велено, аккуратно опустив пакет перед герцогом.

— Что-нибудь еще, ваша светлость?

Ян покачал головой.

— Нет, пока нет. Я позову, если вы понадобитесь.

Дворецкий опустил голову в поклоне, повернулся и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

Ян долго смотрел на газету, уперев руки в бедра. Он колебался, срывать ли покровы с эротической работы знаменитого художника, которую он купил у своего заклятого врага за безбожных пять тысяч фунтов. Он надеялся, что не зря потратил деньги и картину удастся как-нибудь использовать против предыдущей владелицы.

С этой мыслью герцог взял бокал и наконец отпил из него виски. Потом стал тянуть за углы бумаги, пока не сорвал ее с рамы и его взору не открылась вся картина.

Чистое, ничем не замутненное изумление охватило герцога, едва он взглянул на самое необычайное, самое провокационное полотно, какое когда-либо представало его взору.

Простой, но изящный рисунок изображал нагую женщину в полный рост. Та стояла, разведя ноги, повернув голову вбок и прислонившись к плечу скрытого за ней мужчины. Ее длинные темные волосы развевались так, что лица не было видно, а руки тянулись к плечам мужчины. Тот, склонив голову, прижимался губами к ее голой шее и свободно обвивал ее руками. Одна ладонь сомкнулась вокруг груди, играя с соском, а другая врезалась в темный треугольник завитков между ног, причем кончики пальцев тонули в ее нежном, женском тепле.

Ян отступил на шаг, завороженно глядя на восхитительно красивый рисунок. Он ни в коем разе не назвал бы себя знатоком искусства, но ему было совершенно очевидно, почему Виктор Бартлетт-Джеймс стал сенсацией. В рисунке чувствовалась рука мастера, а предмет, хоть и носил явный эротический характер, так изысканно изображал позу, что не создавалось ощущения распущенности.

В самом деле, чем больше он вглядывался в каждый тонкий штрих, в фигуру женщины, подобную песочным часам, в сильные руки мужчины на ее теле, в его нежный поцелуй и скрытые черты ее лица под разметавшимися волосами, тем сильнее восхищала его картина. Как и задумывал художник. Ян почувствовал, что наливается внезапным желанием. И не только оттого, что смотрит на столь пикантную картину, но и от мысли, что леди Чешир тоже видела ее и, вероятно, с таким же томлением изучала каждую деталь. Именно образом Виолы, физически возбужденной этой работой, увлеклось воображение Яна. Сами по себе в голове замелькали вопросы: какой она была в постели с мужем вдвое старше себя, удовлетворял ли ее мужчина, за которого она вышла, как она снимала сексуальное напряжение теперь, без него и без других мужчин, способных воплотить ее фантазии?