Стань моей свободой - Ольга Славина Страница 22

— Обещались всё накрыть до десяти. — Женя останавливается передо мной. — А огнетушители висят на положенных им местах.

— Огнетушители? — Я отвлекаюсь от прогружающейся почты. — Точно, огнетушители, — вспоминаю на выдохе. — Спасибо большое, Жень, можешь рассчитывать на премию.

Этот месяц получается затратным, но… «Саркани» — это не стены и книги, это те, кто горит работой и те, на кого я могу положиться. И это ни за какие деньги не купишь.

— Ещё что-то нужно? — не среагировав на похвалу, интересуется он.

— Нет… Да. Сделай одолжение, позови Аллу.

— Аллу? — удивляется Женя так, что, не успев даже мельком просмотреть лежащие на столе документы, я поднимаю предчувствующий очередные неприятности взгляд.

— Что с ней опять не так?

— Она позвонила минут за тридцать до вашего приезда и сказала, что плохо себя чувствует, — пожимает плечами Карежин. — Спросила всё ли нормально и сообщила, что не приедет. Ведь все знают, что в детские дни вы всегда здесь, так что волноваться не о чем.

Приятно. И я обязательно порадуюсь такой оценке от собственного персонала, после того, как прибью одну дурную управляющую.

— Тогда у меня будет ещё одна просьба, Жень. Эта… — я проглатываю рвущееся с языка слово, — Алла должна была подготовить подарки детям. В идеале они должны выглядеть как индивидуальные подарочные пакеты, девочкам — ежедневники и наборы цветных ручек, парням — головоломки и что-то ещё. Вроде. — Злясь на себя за то, что не помню, на каких конкретно вариантах мы с Аллой остановились, я щёлкаю мышью, пытаясь найти нужную переписку.

— Алиса Константиновна, не надо, я всё найду. — Перегнувшись через стол, Карежин накрывает мою ладонь своей. — Не беспокойтесь.

— Женя, — с очень недовольным намёком поднимаю я взгляд и он убирает конечность. И правильно, руки лишними не бывают. Особенно, когда они нарасхват.

— Извините, — не особо раскаивается он, но недоволен, это да.

— Кто сегодня в смене? Как обычно? — меняю я тему.

— Катя с Аней и мы с Гошей. — И снова мне глубоко плевать на его упрямые взгляды. Дельфин и русалка, ага.

— Хорошо, иди. — Женя разворачивается, а я не могу сдержаться: — Никогда не хотел стать управляющим?

— Не особо, — задержавшись у двери, отзывается он. — У меня полно других невыполнимых желаний.

Единственным плюсом всего этого дурдома оказывается то, что я забываю об отце. Хотя как забываю, помню, но, по крайней мере, не хватаюсь безостановочно за телефон.

А всё потому, что подарков детям, естественно, нет на месте.

В ответ на все мои попытки дозвониться, Алла разыгрывает спектакль «абонент не абонент», и я бы не выдержала, прокатилась к ней лично, но ситуацию спасает Гоша. Подарки всё-таки есть. В самом дальнем углу склада. В четырёх разных, неправильно подписанных, коробках. И я не знаю как он их нашёл, но премию заслужил и он. Так и быть, обойдусь без зарплаты в этом месяце.

Пока Аня с Катей контролировали кейтеринг и помогали разложиться приглашённым мастерам из арт-студии «Эсколь», мы в шесть рук готовили детям сюрпризы. И всё бы ничего, но умненькая Аллочка заказала всем одинаковые пакеты, забив на то, что подарки различаются по половому признаку.

Серьёзно, сегодня я преодолеваю все рекорды стойкости, при том, что и своих проблем хватает.

И быть пакетам перепутанными, если бы догадливая Аня не притаскивает наклейки с распродажи. Эти идиотские смайлы никак не продаются больше трёх месяцев, зато отлично подходят для разделения — девочкам с жёлтыми рожицами, парням с зелёными.

Слава тебе, распродажная корзина!

Впрочем, выдохнуть мы не успеваем — стоило прилепить последний смайл и на склад заглядывает Катя, сообщив, что автобус «Спутника» паркуется. Оставив их разбираться с последними недоделками, я выхожу встречать Марию Николаевну и почти тридцать её воспитанников.

— Здравствуйте! — Из автобуса выходит крепкая среднего возраста женщина, седеющая, но с хитро окрашенными волосами. С волевым подбородком и самыми добрыми глазами из всех, что мне приходилось встречать. — Как вы доехали?

— Как всегда, с песнями, плясками и бубном, — насмешливо улыбается Мария Николаевна и двумя руками пожимает одну мою. — Здравствуйте, Алиса! Вас можно поздравить? — Пока я соображаю, о чём речь, резко перескочив с мыслей о том, всего ли всем хватит, она кивает на мою правую ладонь.

Кольцо Андрея.

— Я ещё не определилась, — весело отзываюсь я, чувствуя, как за раз вымораживает внутренности.

— И всё равно будьте счастливы! — желает Мария Николаевна. — Вы этого заслуживаете.

Как же. Если только первая с конца.

— Спасибо. — Обернувшись, я вижу выглянувшую, чтобы мне кивнуть, Катю. — Мария Николаевна, у нас всё готово, можете выгружаться.

— Пятый отряд! — Вот это голос! Олеся нервно курит в стороне. Отойдя на полшага, я промаргиваюсь, с трудом сдерживаясь, чтобы не проверить оглушённое ухо. — На вы-ы-ход!

Жмурясь и подталкивая друг друга, из огромного автобуса начинают выходить парни и девчонки от семи до одиннадцати лет. Радостные и галдящие несмотря ни на что.

— Построились по двое! — очередной громогласный приказ, а я отхожу ещё на полшага.

— Чё мы маленькие что ли?! Так дойдём, недалеко, — бурчит невысокий щуплый и рыжеватый мальчишка в джинсовой куртке. Притом что на улице уже около двадцати пяти градусов жары.

— Никитин, — безошибочно определяет Мария Николаевна, взглядом пересчитывая детей. — Знаю я твоё «так дойдём»! Ты вчера уже дошёл… сначала через забор до озера, потом через окно в кухню, а потом грязнючий в кровать.

— А чё сразу я, — начинает Никитин, но стоит Марии Николаевне перевести на него взгляд и возражения затихают.

Надо бы взять у неё пару уроков. Может тогда мои клоуны тоже перестанут расхолаживаться?

— Значит так, заходим внутрь и ждём меня. Всем всё ясно?

— Ясно, Мария Николаевна, — отвечает нестройный хор детских голосов и по двое они поднимаются по левому крыльцу, расположенному под витиеватой сине-серебристой надписью «Саркани».

— Ох, Алиса! — она отвлекаться от контроля за воспитанниками и одна из девочек тут же запинается о ступень. — Спасибо вам за всё! До сих пор не верю что тогда, два года назад, вы позвонили именно к нам. Столько, сколько делаете вы…

— Не надо, — криво улыбаюсь я в ответ. — Похвалы заслуживает не тот, кто может, а тот, кто не может и всё равно делает. Я — могу, а дети… — тряхнув головой, я натягиваю на лицо приличное выражение. — Дети не должны быть брошенными. И не должны отвечать за ошибки взрослых.

Мария Николаевна смотрит на меня долго и так внимательно, что ещё немного и я сбежала бы внутрь.