Любовь и прочие глупости - Бьюла Астор Страница 22

— Если судить по тому, как тяжело ты дышишь, ты уже достаточно поработала, — нежно поддразнил он и вдруг спросил: — Ты хоть представляешь, как я хочу тебя опять?

— Покажи мне как, — прошептала Констанс.

Удивительно, но она хотела того же, и, когда Мэтт начал ласкать ее, Констанс окатила теплая волна возбуждения. Любовная игра уже не имела того жадного и нетерпеливого оттенка, как в первый раз, но доставляла обоим не меньшее наслаждение. Констанс, изнемогая от нежности, которую щедро дарил ей Мэтт прикосновениями своих губ и рук, предвкушала момент, когда он проникнет в ее лоно и они снова станут единым целым.

Подумать только, я собиралась лишить и себя, и Мэтта этой прекрасной близости, этого полного слияния душ и тел, этой любви!

Ее рука, гладившая спину Мэтта, вдруг застыла.

Любовь. Так я назвала то, что между нами происходит. А он? В его ласках есть все, что я мечтала получить от мужчины, но Мэтт еще ни разу не сказал, что любит меня. Однако и я не говорила ему этого.

Губы и язык Мэтта теперь ласкали живот Констанс, волнующе медленно опускаясь все ниже, и растущее желание лишило ее способности рассуждать.

Потом Констанс уснула в его объятиях, и во сне на ее губах играла удовлетворенная улыбка.

Мэтт долго смотрел на спящую Констанс, затем нежно поцеловал ее в висок.

Он еще не встречал такой женщины. Мэтт дожил до тридцати лет, не желая связывать себя обязательствами, не позволяя себе любить по-настоящему. Многие его друзья рано вступили в брак, и большинство этих супружеских союзов быстро распалось. Мэтт справедливо считал, что умные учатся на чужих ошибках, а дураки на своих. Себя он явно относил к категории первых.

Но теперь… теперь все было по-другому. С этой девушкой, которую его любовь превратила в женщину, он был готов связать себя любыми обязательствами. Но готова ли она к тому же? Мэтт с самого начала почувствовал, что она испытывает к нему физическое влечение, но боится этого. Однако хотеть кого-то и любить — разные вещи.

Услышав, как зазвонил установленный в соседней комнате телефон, Мэтт осторожно выпустил Констанс из объятий, встал и пошел к аппарату. Взяв трубку и выслушав полицейского, который вчера приезжал в дом Констанс, он нахмурился.

Парня по имени Кевин Райли полицейские нашли и доставили в участок. Но Кевин оказался малым изворотливым и сумел бежать. Полицейский просил Мэтта проследить, чтобы Констанс не возвращалась домой одна: там, не исключено, ее поджидает Кевин.

Мэтт заверил, что Констанс туда не поедет, и, повесив трубку на рычаг, несколько обеспокоенный разговором, вернулся в спальню.

Констанс еще спала. Мэтту хотелось бы провести весь этот день рядом с ней, в постели. И не только этот день, но и много-много других. Однако ему нужно было сделать несколько звонков.

Он с улыбкой посмотрел на валявшуюся на полу голубую рубашку и поднял ее. Мэтту показалось, будто тонкая ткань пахнет так же, как кожа Констанс, и его тут же вновь охватило желание.

Ему было досадно и смешно одновременно. Он же не мальчишка, впервые познавший женщину, а мужчина, которому за тридцать.

Мэтт на цыпочках, стараясь не разбудить спящую, пересек комнату, взял из шкафа чистую одежду и белье и направился в ванную.

Приведя себя в порядок, Мэтт спустился вниз и со стоящего в холле телефона сделал все необходимые звонки. Он также счел нужным сообщить родителям Констанс о неприятном инциденте и заверил, что теперь их дочь в полной безопасности. Мэтт взял на себя смелость предположить, что она заедет к ним сегодня во второй половине дня, и сказал, что отвезет ее.

Затем он отправился на кухню варить кофе и обнаружил, что банка пуста. Придется ехать в магазин. Мэтт раздумывал, будить Констанс или нет, чтобы его отсутствие не стало для нее неожиданностью, затем решил: пусть спит, ведь он очень скоро вернется.

Констанс проснулась и резко села на кровати.

Где я?.. Чья это комната?..

И тут она все вспомнила.

Констанс посмотрела на соседнюю подушку и дрожащей рукой провела по тому месту, где недавно покоилась голова Мэтта.

Значит, это было на самом деле. Мы с Мэттом занимались любовью. Сейчас его нет. Означает ли это, что он жалеет о случившемся? Может, хочет таким образом дать мне понять, чтобы я не придавала большого значения нашей близости? Чтобы не рассуждала по-детски и не думала, что заниматься любовью и любить — одно и то же?

Констанс, поежившись, подумала, что именно этого и боялась. Именно поэтому так долго опасалась собственных чувств. Не хотела любить Мэтта, потому что боялась потерять его.

До нее донесся какой-то странный звук, Констанс не могла понять, что это. Словно на первом этаже разбили окно, но разбили очень осторожно, так, чтобы никто не услышал.

Она натянула на себя одеяло и испуганно позвала:

— Мэтт!

Констанс слышала, как кто-то поднимается по лестнице, и снова позвала Мэтта, на этот раз уже громче.

Дверь спальни распахнулась.

Когда человек вошел, она похолодела. Увидев один-единственный раз, в «Макдоналдсе», Констанс уже не могла его забыть.

В дверях стоял Кевин Райли.

Одного взгляда на парня было достаточно, чтобы понять: он знал, что найдет ее здесь, и поэтому пришел.

Констанс охватила паника.

— Сука. — Казалось, ему доставляет удовольствие произносить это слово. Даже не произносить, а скорее выплевывать. — Вы обе суки: и ты, и эта шлюшка Карен. Заложили меня легавым, да? Думаешь, ты самая умная? Черта с два! Ты… ты такая же потаскуха, как вы все. А твой… — он отпустил грязное ругательство, — в этом деле кумекает, да? Что, сумел довести тебя до визга или нет?

Констанс ощутила странную смесь страха, отвращения и стыда из-за того, что она, взрослый человек, позволяет маленькому подонку унижать и запугивать ее.

Ему только четырнадцать лет, напомнила себе Констанс, но тут же перед глазами возникла фотография, пришпиленная ножом над кроватью, разгром в ее доме… Констанс заставила себя посмотреть Кевину в глаза. Если она отведет взгляд, он почувствует себя хозяином положения и тогда…

Констанс чувствовала, как на лбу выступил пот. В ушах нарастал глухой шум, и она со страхом поняла, что близка к обмороку.

Но я не должна… не должна терять сознание, твердила Констанс, стараясь не слышать мерзостей и оскорблений, поток которых, подобно зловонной лаве из кратера вулкана, лился изо рта Кевина. Особенно унизительным было то, что он в самых гнусных площадных выражениях описывал произошедшее ночью в этой спальне.

Констанс попыталась убедить себя, что гадкий мальчишка просто несет первое, что приходит в голову, повторяя слова кого-то из взрослых. Однако ее не покидало странное чувство, что этот парень на самом деле был свидетелем того, как они с Мэттом занимались любовью, словно в то время он тоже находился в этой комнате.