Нечаянный обман - Аманда Квик Страница 22

— Даже у меня.

— А какие кошмары вы видите? — Хью заинтересовался не на шутку.

Джаред глянул на профиль Олимпии, поскольку она почему-то смотрела в сторону.

— Однажды я видел сон, который затем часто повторялся в течение всей жизни. В нем я оказывался на острове, не отмеченном на карте. Вдали, в гавани, можно было рассмотреть парус корабля.

— А что с вами происходило в вашем сне? — Глаза Хью широко раскрылись.

— Я знал, что корабль скоро собирается отплывать и я должен оказаться на борту, чтобы не остаться на берегу. Но я не мог добраться до борта корабля. Я непрестанно смотрел на часы и понимал, что ни при каких обстоятельствах не смогу попасть на судно без чьей-то помощи. Если мне не помогут, то я навеки останусь на острове.

Олимпия быстро подняла глаза.

— У меня были сны, подобные вашему, — прошептала она. — Когда знаешь, что навсегда останешься одна и не в силах вынести это знание…

— Да. Весьма неприятно. — Джаред пристально смотрел на нее. На какой-то миг он потерял контроль над собой, и его затуманенный взор выразил полное одиночество, столь же сильное, как и толкнувший его к Олимпии инстинкт.

В этот момент Олимпия поняла, что не ошиблась в нем.

Их связывали такие узы, которые нельзя было передать словами. Она подумала: понимает ли он все так же ясно, как и она?

— Но это всего лишь сон, тетя Олимпия, — заверил ее Хью.

Олимпия отогнала прочь грустные мысли и улыбнулась Хью:

— Совершенно верно. Обычный сон. Ну а теперь, мне кажется, пора прекратить обсуждение данного вопроса. — Она встала с кровати. — Если ты уверен, Хью, что сможешь заснуть, то мы тебя оставим.

— Со мной будет все в порядке, тетя Олимпия. — Хью уютно устроился под одеялом.

— Очень хорошо. — Олимпия наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб. Хью скорчил гримасу, как он делал всегда, но позволил ей приласкать себя. — Мы увидим тебя утром за завтраком.

Хью дождался, когда Олимпия затушила свечу и направилась к двери. ;

— Тетя Олимпия?

— Да, дорогой? — Она быстро повернулась л снова подошла к его кровати.

— Роберт сказал, что Итон и я должны вести себя мужественно, так как вы, похоже, в конце концов устали от нас и решили отослать к родственникам в Йоркшире. Я еще удивлялся, как же мало времени прошло, а мы уже надоели вам.

Олимпия окаменела.

— Мне никогда не надоест ваше присутствие. На самом деле я не понимаю, — как вообще жида до вашего появления здесь. — Правда? — с надеждой спросил Хью.

— О да, — серьезно и искренно заметила Олимпия. — Правда. Жизнь здесь была безумно скучна до тех пор, пока не появился ты со своими братьями. Ничто не подействует на меня более угнетающе, чем ваш отъезд.

— Вы уверены? — забеспокоился Хью.

— Уверяю тебя, если вы с Итоном и Робертом уедете, я быстро превращусь в весьма странный «синий чулок», обреченный черпать эмоции исключительно из книг.

— Это не правда, — возразил Хью в сильном возбуждении. — Вы не странная. Чарльз Бристоу так говорил, и я ударил его, потому что это не правда. Нет! Вы очень милая, тетя Олимпия.

Олимпия была потрясена.

— Так вот почему ты подрался с Чарльзом Бристоу? Потому что он сказал, что я странная?

— Я не собирался говорить вам. Мистер Чиллхерст похвалил меня за то, что я не стал обсуждать с вами это происшествие.

— Совершенно верно, — заметил Джаред. — Джентльмен, идущий на дуэль, чтобы защитить честь дамы, не должен обсуждать схватку ни до нее, ни после.

— Так недалеко и до беды. — Олимпия была оскорблена. — Я не собираюсь допускать, чтобы кто-нибудь сражался за мою честь. Ясно?

Хью вздохнул:

— Не имеет значения. Все равно я проиграл. Но мистер Чиллхерст говорит, что научит меня приемам бокса, которые в следующий раз сослужат мне добрую службу.

Олимпия взглянула на Джареда:

— Вы что, действительно обещали?

— Не принимайте близко к сердцу, мисс Вингфилд, — ответил Джаред.

— Вы можете говорить что угодно, но я начинаю думать, не обратить ли мне более пристальное внимание на уроки, которые вы преподаете моим племянникам.

Джаред нахмурил брови.

— Наверняка нам лучше обсудить это наедине, мисс Вингфилд. Спокойной ночи, Хью.

— Спокойной ночи, сэр.

Олимпия с непреклонным видом вышла в холл. Джаред последовал за ней, тихонько затворив за собой дверь спальни.

— Поистине, мистер Чиллхерст, — сказала Олимпия приглушенным голосом, — я не могу позволить вам поощрять моих племянников к уличным дракам.

— Я и в мыслях не держал таких намерений. Вы должны доверять мне, мисс Вингфилд. Я убежден, что интеллигентный человек во всех возможных случаях пытается найти мирный способ разрешения конфликта.

Она воззрилась на него:

— Вы в этом уверены?

— Совершенно уверен. Но жизнь не всегда исполнена миролюбия, и человек должен уметь защищать себя.

— Хм-м…

— А также честь женщины, — мягко закончил Джаред.

— Это старомодные представления, я с ними не согласна, — мрачно сказала Олимпия. — Тетя Софи и тетя Ида учили меня, что женщина сама должна заботиться о собственной чести.

— Тем не менее, надеюсь, вы по-прежнему будете доверять моим методам обучения. — Он поймал ее ладонь и задержал в своей. — И мне.

Она рассматривала его лицо в отраженном свете, отбрасываемом подсвечниками. Ее гнев остыл.

— Я вам доверяю, мистер Чиллхерст.

Уголки губ Джареда дрогнули.

— Отлично. Тогда я должен пожелать вам спокойной ночи, мисс Вингфилд.

Он наклонился и страстно поцеловал ее.

Прежде чем Олимпия смогла ответить на поцелуй, он быстро отпрянул. Джаред спустился по лестнице, не произнеся ни слова, и вышел в парадную дверь.

Олимпия медленно переступала со ступеньки на ступеньку. Она попыталась определить для себя ту гамму, эмоций, которая кружилась в водовороте чувств внутри ее, но усилие это оказалось напрасным. В ее ощущениях появилось много ранее неизвестного, странного и удивительного. Новые впечатления казались ослепляющими, волнующими и, возможно, слегка опасными.

Она чувствовала себя так, будто попала в самое сердце легенды, написанной специально для нее.

С мечтательной улыбкой она заперла входную дверь на большой железный засов. Затем проследовала в библиотеку и взяла дневник Лайтберн. Несколько минут она постояла в центре комнаты, оживляя в памяти объятия Джареда. Наверное, была какая-то высшая справедливость в том, что он впервые поцеловал ее именно здесь.