Ради счастья дочери - Сандра Мартон Страница 22

Энни вспыхнула.

– Не пытайся все исказить. Ладно, может быть, мне и не нравились эти чванливые вечера…

– Наконец-то эта женщина говорит правду!

– А с какой стати они должны были мне нравиться? Мы ведь ходили на них только затем, чтобы ты смог увидеть в газете, в разделе бизнеса, очередной заголовок с твоим именем!

Глаза Чейза превратились в щелочки.

– Мы ходили туда, чтобы я смог найти новые контракты, Энни. Контракты, помнишь? Благодаря которым я зарабатывал нам на хлеб!

– Брось, Чейз! К тому времени у нас уже было полно денег. Ты просто… просто тешил свое самолюбие.

Чейз сжал зубы.

– Продолжай, – спокойно сказал он. – Что еще ты накопила за все эти годы?

– Только то, что, когда я наконец сказала, что больше не хочу туда ходить, вместо того чтобы постараться убедить меня, как поступил бы любой интеллигентный человек, как поступил бы ты когда-то…

Чейз коротко рассмеялся.

– Мы разговариваем на одном языке или нет?

– Вместо того чтобы поступить так, – продолжала Энни, игнорируя его реплику, – ты просто пожал плечами и согласился. Вот.

– Ты хочешь сказать, что я должен был уговорить тебя делать то, что тебе явно было противно?

– Не изображай святую невинность, Чейз. Не получится.

– Нет, – сказал Чейз со злобой, – это у тебя не получится, детка, потому что все было не так, что бы ты ни говорила!

– Ну, это твоя версия. Оставайся при своем.

– Нет! – Чейз схватил ее за запястье, когда она хотела пройти мимо него. – Нет, черт возьми, это не «моя версия». Это факт. Ты ждала, что я встану на колени и буду просить тебя проводить вечера со мной, а не с разными дурацкими учебниками?

– Правильно. Обвиняй меня во всем, даже в желании стать лучше. Это типично. Во всем виновата я, ты – никогда.

– Стать лучше? Стать лучше! – спросил он, наклоняясь к ней. Его глаза сделались темными и угрожающими. – Зачем, а? Чтобы сказать мне, что ты разбираешься в японской поэзии лучше, чем я в строительстве?

– Все было не так, и ты это прекрасно знаешь, – сердито ответила она, стараясь вырвать свою руку. – Ты не мог выдержать, что я превращаюсь в личность, а не остаюсь просто твоей женой.

– А что, оставаться моей женой было недостаточно для тебя, чтобы чувствовать себя счастливой?

– Просто готовить тебе еду, убирать твой дом и растить твоего ребенка, ты это имеешь в виду? – спросила Энни дрожащим голосом. – Взамен такой жене полагались красивые платья и украшения, чтобы ее можно было взять на встречу в Торговую палату, где бедняжка становилась тенью своего важного мужа.

Чейз почувствовал шум в ушах. Он отпустил запястье Энни и отступил на шаг назад.

– Если это то, во что ты веришь, – сказал он низким голосом, в котором слышалась угроза, так что у Энни мурашки побежали по коже, – если ты действительно думаешь, что я именно так к тебе относился, тогда мы правильно сделали, что разошлись.

Энни смотрела на его белое лицо и закушенную губу.

– Чейз, – сказала она и протянула руку, но было слишком поздно. Он уже развернулся и исчез в холле.

Невероятно!

Чейз шел по гравийной дорожке, которая вела от дома в лес.

Невозможно, чтобы Энни так его ненавидела. Ненавидела столько лет, будучи его женой.

Он сжал в карманах руки в кулаки и замедлил шаг, бросив злобный взгляд на белку, которая заверещала на него из ветвей кедра.

Он встречал много разведенных мужчин. В разных местах: в своем спортивном клубе, на заседаниях Совета директоров… Казалось, везде, в Нью-Йорке, Сан-Франциско или в любом другом городе Америки, куда ни бросишь взгляд, наткнешься на беднягу, который вчера еще был семейным человеком, а сегодня считал изысканным обедом разогретые в микроволновой печи полуфабрикаты.

Образ счастливого холостяка, записная книжка которого заполнена именами и адресами, – это из кино. В жизни не так. А если и так, тогда он что-то пропустил. Те разведенные мужчины, которых он встречал, были очень похожи на него: когда-то у них было все, а теперь ничего, кроме вопросов.

Когда же все изменилось… и почему?

Что они могли бы сделать, чтобы предотвратить это?

У большинства из таких бедняг был ответ, даже если он им не слишком нравился. У Чейза никогда не было ответа. Как бы он, Чейз, ни старался, он никогда не мог уловить тот момент, когда все покатилось под откос. Или понять – почему. А предотвратить… Как можно сделать что-то, если не знаешь, что необходимо сделать?

Он старался быть самым лучшим мужем, добиваясь цели: обеспечить Энни жизнь, которую она заслужила. И вдруг оказалось, что она обижена.

Горький привкус появился во рту.

– Что она думает? – пробормотал он, отбрасывая ногой шишку с дороги. – Думает, что мне нравилось работать как раб? Что я приятно проводил время, когда целый день гнул спину, а по ночам сидел за книгами?

Наверное. Энни только что доказала, что ей в голову может прийти все что угодно, если это касается его.

Дорожка пошла в гору. Деревья обступали ее с обеих сторон, а прохладный солоноватый ветерок дул в лицо. Чейз глубоко вдохнул, заполняя легкие, нагнул голову и поплелся дальше.

По крайней мере теперь все прояснилось. Энни была спокойна, как сфинкс, в вопросе их развода. Кто первый заговорил о разводе, он или она, уже не вспомнить. Он только знал, что, за исключением той ужасной сцены в конце, когда Энни влетела в его офис и увидела бедняжку Пегги, поставившую в неловкое положение их обоих, за исключением этого, их развод прошел совершенно цивилизованно.

Никаких грубых слов. Никаких истерик. Никаких обвинений. Ничего. Оба были предельно вежливы и порядочны во всех вопросах. Его адвокат даже пошутил по этому поводу, заметив, что у него был знакомый профессор права, который обычно говорил, что, если мужчина во время бракоразводного процесса ни разу не повысил голоса, значит, его почти бывшая жена уже перерезала ему горло. Чейз ухмыльнулся тогда и сказал, что ему, Дэвиду, с его опытом, конечно, виднее.

Чейз покачал головой. Нет, Энни не убила его, когда убедилась, как ей казалось, в его неверности. Энни выждала, заставив его страдать целых пять лет, а теперь вонзила кинжал ему прямо в сердце.

Это не должно было ранить его сейчас, когда она больше ему не жена. Когда она ничего для него не значит.

Чейз вышел из леса. Постоял на каменистом утесе, возвышавшемся над темно-зелеными водами Тихого океана.

Кого он пытается обмануть? Энни была для него всем. Всегда была и всегда будет.