Папа, мама и Джейми - Сюзанна Кэри Страница 22

Поездка до дома показалась ей слишком короткой, может, потому, что Шерри хотела бы ее продлить. Не успев прийти к какому-то решению, Шерри увидела, что машина стоит у дома бабушки.

— Я подержу Джейми, пока ты будешь отпирать, — сказал он.

В доме было сумрачно и тихо: не светилась желтоватым огнем настольная лампа бабушки, не слышалось привычного шума от телевизора. Уезжая, Шерри оставила окна открытыми, чтобы проветрить дом. И теперь старые стены и потертая мебель приятно пахли свежескошенной травой из соседнего двора.

Как это было бы хорошо — уложить Джейми в кроватку, а потом уютно прижаться к его отцу в постели, между свежими простынями, мечтала Шерри, отдаться любви, как те пары, о которых я читала в романах. Заснуть в его объятьях. Жаль, что он, видимо, мечтая о том же, не считает возможным связать себя женитьбой.

Уйдя в свои мысли, Шерри задержалась в гостиной, словно не зная, что делать дальше. Майк тоже ждал, с ребенком на руках.

— Куда его отнести? — спросил Майк, и Шерри заметила, как ловко он держит Джейми своими красивыми, сильными руками.

— Для начала на мою кровать, — ответила Шерри; приведя его в свою спартанскую спаленку, она включила ночник. — Если мы будем тихо себя вести, может, он так и проспит до утра, — сказала Шерри, — но ему нужно сменить подгузник.

— А если проснется, мы укачаем его снова, на качелях на веранде. — Майк всего лишь пожал плечами: видно, его совсем не смутила эта перспектива.

Он так терпеливо, так ловко обращается с ребенком — Майку совсем не трудно с ним возиться. Наверняка эти навыки Майк приобрел, ухаживая за своими племянниками и племянницами. Однако дело, видимо, не только в этом, думала девушка, меняя подгузник и снимая с малыша измазанные зеленью ползунки.

Наверное, несмотря на свою неспособность хранить верность, все-таки он «из того теста», какое надо. Майк был бы хорошим отцом: он излучает столько тепла, он не делает ни одного неверного движения. Шерри видела и то, как ребенок реагирует на него. Хотя у нее в голове все еще вертелся вопрос: а что же произошло между ним и Лайзой? — Шерри больше не сомневалась, что от общения с родным отцом Джейми только выиграет.

Шерри не хотелось бы, чтобы Майк воспитывал сына один, может быть, потому, что сама она была в детстве и юности лишена обоих родителей. Кроме того, пришлось отдать бы ему Джейми насовсем. Она знала, что каждому ребенку нужны и папа, и мама. Пока он будет расти, развиваться, знакомиться с окружающим миром, ему будет нужна мать для утешения и ласки, а отец — для закалки.

Вывод ясен: они нужны ему оба. Может быть, все же удастся убедить в этом Майка, и он согласится, несмотря на гнев и боль, вызванные долгим недоверием с ее стороны. Если бы он согласился на обоюдную опеку! Вся надежда — только на это.

Уложив племянника в кроватку и подоткнув со всех сторон легкое одеяльце, Шерри поцеловала его в розовую щечку, потом погасила ночник.

— Давай выйдем на веранду, — сказала она темноволосому «ловеласу», стоящему почти вплотную к ней. — Нам нужно поговорить.

Что это значит? — подумал Майк, когда их взгляды встретились. Неужели она снова начнет излагать соображения по поводу того, что они не должны встречаться? Или произнесет благодарственную речь за пикник и кончит тем, что все еще любит парня, от которого родила?

В эти минуты Майк совсем не хотел разговаривать, он хотел целовать ее до тех пор, пока желание не захлестнет их обоих и она не пошлет ко всем чертям свои надуманные, искусственные преграды.

Они стояли в комнатенке, в которой она спит с ребенком, их разделяли сантиметры. Майк вздохнул, выдавая этим неодолимую страсть, невозможность держать себя в руках, когда она рядом, потом прижал ее к своей груди. Губы его впились в ее рот.

Взрывная сила этого поцелуя снесла все преграды. Словно вспыхнула спичка, кончик которой, покрытый серой, — давно подавляемый инстинкт — с треском разгорелся в яркое, негасимое пламя. Шерри чувствовала: откуда-то из глубин ее женского естества возникло желание соединиться с Майком, слиться с ним воедино. Раскалявшееся как фитиль, подползающий к динамиту, это желание в ней усиливали его пальцы, проникающие под ее блузку.

Она еще никогда не отдавалась мужчине, не ощущала его в себе. Но сейчас... как она может ему отказать? Он — ее половинка, тот самый давно желанный... суженый, которого она должна знать, как самое себя.

Но ведь он — Майк Руис, человек, обесчестивший ее сестру, которого она вначале презирала, да и теперь не очень-то ему доверяет. И хотя ее антипатия переросла в увлечение, она так и не сказала ему ничего про Джейми. Она не может предавать свои принципы.

— Майк, не нужно... мы не должны, — бормотала Шерри, пытаясь высвободиться из его объятий.

— В чем дело, Шер? — спросил Майк, которому совсем не хотелось ее отпускать. Он надеялся, что жесткие нотки в его голосе возымеют действие.

Дрожа с головы до ног, она не сдавалась:

— Я не должна с тобой спать.

И хотя он обнял ее еще крепче, теперь она знала, что сможет его остановить.

— Почему же? Это будет приятно нам обоим.

Горячая волна желания заливала ее существо, покрыв румянцем щеки. Неужели она себя выдала?

— Я не должна любить тебя, — прошептала она.

— Но почему нет? Ты все еще любишь парня, который сделал тебе ребенка? Или боишься снова забеременеть без мужа? — Майк до сих пор не мог собрать воедино кусочки мозаики.

Шерри покоробило, что он так ясно видит проблему, которую она старается скрыть.

— Ты не знаешь, что за жизнь была у меня!

— Ну так расскажи.

— Может, и расскажу. Когда-нибудь.

— Тебе следует знать, Шер: я никогда тебя не предам, не поставлю в то положение, в какое поставил он.

Если припомнить роман Майка с Лайзой, это заявление никак нельзя назвать правдой; но Шерри снова не выдала себя и промолчала.

— Клянусь Богом, — продолжал Майк, — каждый раз, когда я пытаюсь к тебе прикоснуться, ты ведешь себя, как сейчас. Если бы я знал тебя меньше, то подумал бы, что ты девственница. Но ты — мать. У тебя почти что годовалый ребенок.

— Нет, я не мать. — В своем нервном порыве Шерри не подумала, что говорит.

— О чем ты?

Она не собиралась все рассказывать ему в том состоянии, когда люди, разгоряченные спором, готовы вывернуться наизнанку. Может быть, ей удастся не обнажать сразу всех подробностей?

— Ну что ж, ты должен знать правду, — сказала она, боясь, что это признание положит конец их отношениям. — Я действительно считаю себя матерью ребенка, но я его не рожала.