Страж ночи - Сьюзен Виггз Страница 21

— Что с вами? Вы так побледнели! — удивился Аретино.

— Помолчите, Пьетро!

— Я никогда не молчу, потому что молчать не умею. Заткнуть мне рот пытались и папа Римский, и император Карл, но безуспешно.

Поэт вновь устремил взор на изображение Венеры.

— Знаете, я бы с удовольствием пополнил этой красавицей свой небольшой гарем.

Сандро чуть не поперхнулся. Он вскинул голову, пальцы сами собой сжались в кулаки.

Аретино хихикнул.

— Успокойтесь, дружище! Я всего лишь пошутил! Связывать себя с Лаурой было бы с моей стороны непростительной ошибкой.

— Восхитительно! У вас, я вижу, появилось в последнее время немного здравого смысла.

— Но, отбросив все шутки в сторону, признаюсь, я бы охотно взял эту девушку под свое покровительство, — отчетливо произнес поэт, — все мои любовницы очаровательны, их разнообразие помогает мне любить жизнь. В случае же с Лаурой пришлось бы возложить на себя исключительные обязанности. Брак — опасная штука, да? Пьетро Аретино женат! Ну, нет! Счастлив тот, кто наслаждается благами супружеской жизни лишь умозрительно и в действительности не связывает себя брачными узами.

Сандро вспомнил своих любовниц. Почему-то они потеряли для него свою прежнюю привлекательность. Кавалли уже не тянуло ни к одной из них, скорее, наоборот — он стал избегать встреч. Из чувства справедливости Сандро решил назначить им приличное содержание, наделить приданым и подыскать со временем всем четверым мужей.

— Совершенно с вами согласен на этот раз, Пьетро, но простите, я должен удалиться. Мне нужно повидать Тициана.

— Идите! А я останусь в этой галерее, чтобы побыть еще немного с Лаурой наедине.

Аретино принюхался к полотну и рассмеялся.

— Ах, жасмин! Я предпочитаю видеть эту девушку запечатленной на холсте. В жизни она слишком уж непоседлива! Добиваться от Лауры, чтобы она посидела спокойно, все равно, что пытаться, махая руками, разогнать туман над лагуной.

Он бросил на Сандро хитроватый взгляд и усмехнулся:

— Но уж если кто и способен ее усмирить, так это Страж Ночи Венеции!

— Что, черт побери, вы имеете в виду? — потребовал Кавалли ответа.

— Думаю, только этой девушке по силам сделать из вас человека! Может, тогда вы станете умолять меня описать вашу жизнь, — поэт блаженно улыбнулся, — и воспеть в стихах красоту избранницы вашего сердца.

«Ну и дела!» — Кавалли покачал головой, вышел из «гарема» и, постучав в дверь, вошел в студию.

К нему уже летел клубок темного меха.

— О, Боже! — Сандро устремил свирепый взгляд на щенка, уцепившегося за его сапог. — Уберите от меня это отродье!

Тициан, вытиравший испачканную краской кисть, изумленно уставился на гостя.

Маэстро пересек комнату и, взяв собачонку на руки, сунул ее под мышку. Песик заскулил, и Тициан принялся поглаживать щенка.

— Вы же знаете, никто из художников не любит, когда их отрывают от работы.

Кавалли бросил недовольный взгляд на поцарапанный сапог.

— Минутой раньше меня не пускала к вам другая ваша сторожевая собака.

— Пьетро еще здесь?

— Все двести фунтов! По совести говоря, маэстро, не знаю, как вы переносите этого человека!

Художник пожал плечами.

— Он находит для меня заказчиков, и к тому же мне нравится его образ мыслей. Пьетро, в отличие от многих других, не ищет в жизни никакого смысла, объясняя самой жизнью цель существования.

Тициан почесал щенка за ухом.

— Правда, Фортунато?

— Это я так называю щенка, — скромно одетая Лаура появилась из-за ширмы, вид у нее был неприветливый, Ее отношение задело Сандро. Ведь это же она смертельно оскорбила его, попытавшись соблазнить Марка-Антонио, а смотрит так, словно он какое-то насекомое на кончике ее носа! Но невероятнее всего показалось Кавалли чувство вины, овладевшее его душой, будто он обидел девушку, хотя, на самом деле, все наоборот — это она заслужила презрительное отношение к себе, причинив ему огромную боль своим недостойным поведением. Но все слова вылетели у Стража Ночи из головы.

Тициан передал девушке щенка.

— Отнеси Фортунато в сад, Лаура. И прислушивайся, не зазвенит ли колокольчик. Я ожидаю сестру Челестину. Она должна принести мне краски.

— Хорошо, маэстро. — Натурщица метнула прощальный взгляд в сторону Сандро и вышла из мастерской. Стук каблуков по ступенькам прозвучал зло и разгневанно. От ее взгляда Стража Ночи словно обдало ледяной волной, а после ухода девушки его охватило отчаяние. Нужно признать: он пришел, чтобы увидеть Лауру — и только для этого. К чему обманывать себя?

— Итак, — обратился к нему Тициан, — чем могу быть вам полезен?

— Я пришел забрать плащ, — солгал Страж Ночи.

— Ах, да!

Со своего рабочего стола художник взял завернутый в бумагу громоздкий сверток.

— Ваш плащ отчистили. Я уже собирался было отправить его вам с одним из учеников, но ваш приход избавил меня от необходимости…

Маэстро остановился, заметив, что Кавалли, замерев и открыв рот, смотрит на картину с изображением Данаи.

— Да вы не слушаете меня!

Отрицать это Сандро не мог. На Данаю низвергался золотой дождь, и картина теперь, когда Кавалли знал, кто на самом деле Лаура, приобрела для него совсем другое значение.

Тоже, девственница! Но заточена не в тюрьму, а в публичный дом, и первым любовником станет тот, кто предложит за ее милость самую высокую цену.

— Проклятье, Тициан! — взорвался он. — Как вы можете позволять этой девушке такое?

— Что позволять? Позировать мне?

— Не могу возражать против позирования, вы человек чести, но вот другие… Полагаю, вам известно, что она собирается продавать свое тело, ради того, чтобы стать художником!

— Для меня это не секрет.

— И вы молча взираете, как губит свою жизнь прекрасная юная девушка?

Тициан нахмурился и погладил бороду.

— Не нам с вами одобрять или осуждать Лауру. Она сама сделала выбор из ряда довольно неприятных возможностей. Эта девушка обладает довольно независимым характером, мой господин, и не просит у других советов.

— Проституция вызывает у меня одну лишь брезгливость!

— У вас, как и у многих других! Но у Лауры нет иного выхода. Она задолжала мадонне дель Рубия значительную сумму. И комната, и стол в заведении дель Рубия недешевы.

— Эта женщина просто преступница! Столько требовать с несчастных девушек!

Тициан принялся загибать пальцы:

— Лаура не может брать деньги за свои картины, пока не принята в Академию, раз. Ей нужно платить за мастерскую, покупать холсты и краски, масло и бумагу, два. Она должна платить тем, кто ей позирует, три…