По лезвию жизни - Кристина Высоцкая Страница 21

Несколько оставшихся от отпуска дней пролетели в той бесконечной кутерьме, которой обязательно наполнены те самые… последние… перед возвращением в привычную колею рабочих будней.

На следующее же утро после возвращения с Илики Олег с Денисом окончательно привели в порядок ванную, тем самым поставив красивую точку в Юлькином ремонте. Неохваченной зудом новизны осталась лишь кухня, но ее девушка решила оставить на следующий отпуск.

– Юль Дмитривна! – первой, кто встретил ее на входе в родную больницу, была Катя. – Вы вернулись! Как хорошо. Без вас тут… ну совсем беда!

– Катюш, ты как всегда преувеличиваешь, – с улыбкой кивнув появившемуся в дверях коллеге, Юлька вошла в раздевалку. Быстро сменив уличную одежду на хирургический костюм и обувь, девушка подошла к зеркалу, – рассказывай, что стряслось.

– А́нисов заболел, представляете?! – обрадованно-возмущенно затараторила медсестра. – Они с женой на дачу ездили, так он плечо вывихнул. Уж не знаю как, но оперировать не может.

Григорий Вадимович вот уже пятнадцатый год был зав отделением сочетанной травмы, в котором работала Юля. С сожалением покачав головой – Анисов был практически незаменим – девушка поправила убранные под шапочку волосы и повернулась к Катюше:

– И кто за него?

– Так Мартынов же! Просто кошмар! – Мартынова в отделении не любили. За сальные взгляды, которые словно раздевали каждый раз, когда взгляд "Мартыша", как его прозвали обиженные медсестры, останавливался на хорошеньком личике, за скабрезные шутки, от которых краснела даже баба Варя, за затаившуюся в уголках тонких губ какую-то гаденькую улыбку. Но специалистом он был, как говорится, от бога. Потому и закрывало высокое начальство глаза на многочисленные жалобы коллег Петра Герасимовича.

Поморщившись от неутешительной новости, грозившей отравить радужно-приподнятое после отпуска настроение, Юля направилась в отделение. Большие настенные часы показывали четверть восьмого.

Перебросившись с собравшимися в ординаторской коллегами радостными приветствиями, Юлька уселась за рабочий стол. В ту же минуту, словно почувствовав, что все уже в сборе, в дверях появился Марты́ш собственной персоной. Высокий, по-спортивному подтянутый, с неизменной трехдневной щетиной, которая – сугубо по его личному мнению – придавала ему некий ореол мужественности, он на мгновение застыл на пороге, окинув помещение брезгливо-недовольным взглядом:

– Смотрю, опоздавших нет, – его глаза на секунду замерли на сухощавой фигуре Потоцкого, – радует, радует. Юлия Дмитриевна, счастлив вас видеть! Как отдохнули?

– Спасибо, Петр Герасимович, вполне хорошо.

– К работе готовы или будете, как некоторые, – Мартынов мельком взглянул на Игоря Алексеева, недавно перешедшего к ним из районной больницы, – витать в облаках?

– Я дала повод заподозрить меня в непрофессионализме? – губы девушки раздраженно дрогнули.

– Ну что вы, как можно! Вы же у нас образец дисциплины, – в голосе зав. отделением послышалась явная издевка. Нагло-маслянистый взор, скользнув в скромный вырез Юлькиной форменной рубашки прежде, чем вновь впиться в полные гнева глаза девушки, задержался на высокой груди. Заметив, как та напряглась, Мартынов поспешил отвести взгляд и опустился в стоящее у стола кресло, – что ж, не будем терять время…

К Юлькиному счастью, планерка прошла без дальнейших эксцессов, и, вооружившись историями, девушка отправилась знакомиться с новыми пациентами.

Три отданные под ее патронаж палаты были полупусты. То ли летние отпуска набирали силу, то ли ждать основного наплыва пострадавших следовало к концу смены – обычное дело, – но пока, листая истории, Юля вздыхала с облегчением. Острый приступ холецистита, подозрение на аппендицит, невезучая парочка спортсменов-любителей с разорванными связками голеностопа да ножевая рана – очередная ссора любителей горячительного переросла в банальную поножовщину – ничего выходящего из разряда обычной работы.

И день пролетел незаметно.

Попрощавшись со всеми, кто встретился на ее пути, Юлька в отличном настроении направилась к остановке. Ни мимолетные воспоминания об Андрее, ни брошенная напоследок слащаво-приторная улыбка Мартыша не смогли испортить то необычное ощущение счастья, переполнявшего Юльку в эти минуты.