Ключ к разгадке - Хельга Нортон Страница 21

— Этого человека больше не существует, Мэри, — нетвердым голосом ответил Патрик. — Он остался в той дьявольской дыре на самом краю этого мира, которую ты даже не можешь себе представить.

— Разве? — прошептала она, придвигаясь к нему совсем близко. Ее зрачки мерцали в полумраке, превратившись в огромные темные зеркала, отражавшие смятение его чувств. — Ты в этом уверен?

В чем он мог быть сейчас уверен? Когда-то Патрик не сомневался во всесилии медицины настолько, что посвятил себя исключительно заботе о других людях, настолько, что прожил большую часть своей жизни с Лорейн в Богом забытой африканской стране. А в конце концов озлобился на весь свет и похоронил свои идеалы вместе со своей женой. Он был бы сумасшедшим, если бы позволил Мэри убедить его в обратном!

— Уверен, — твердо сказал он, отвергая даже саму возможность размышлять на эту тему, не то чтобы обсуждать ее.

— В таком случае — я тоже уверена! — сказала она, и ее рот прильнул к его рту и завладел им с ласковой настойчивостью.

Губы у нее были теплыми и живыми, подчиняющими его себе, несмотря на все его усилия противостоять ей.

И Патрик сдался. Вторая бретелька ее комбинации под его прикосновениями соскользнула с плеча, оставив Мэри обнаженной до пояса, — если не считать небольшого полупрозрачного бюстгальтера.

Конечно, ему не следовало притрагиваться к ней! Но в ту секунду, когда их губы соприкоснулись, он почувствовал такое неистовое желание, ему так захотелось пережить еще раз то удовольствие, которое она когда-то, давным-давно, подарила ему, что все остальное уже не имело никакого значения. В нем вспыхнула страсть, заставив его окончательно потерять контроль над собой.

Движением, которое было одновременно смелым и безыскусно щедрым, Мэри взяла его руки и прижала их к своим грудям. Он почувствовал, как бешено колотится ее сердце, и увидел, что ее глаза затуманены тем же страстным желанием, что мучило и его самого.

Голова Мэри откинулась назад, она казалась сейчас такой хрупкой и беззащитной, готовой принять все, что он решит сделать с нею… Волна чувств, вызванная этим простым движением, накрыла Патрика, вызвав в нем забытые ощущения. Ему почудилось, что он еще не совсем потерял свою бессмертную душу.

— Мэри… — выдохнул он в агонии желания, заставившей сесть его голос.

Одним этим словом он признавал, что никогда не был честен по отношению к своим чувствам, если дело касалось ее. Он не мог больше противостоять ей, как не мог бы перестать дышать.

Но в том, как он произнес ее имя, Мэри померещилось что-то другое.

— Не надо! — взмолилась она прерывающимся шепотом. — Не надо портить ничего словами. Не надо никаких обещаний, которых не сможешь сдержать, никаких слов, которых ты не собирался произносить. Просто пусть у нас будет сегодняшняя ночь! Дай мне подарить тебе себя… Хотя бы в этот раз не лишай нас обоих того, чего мы оба так хотим!

Смысл этих слов дошел до него через туман, окутавший мозг, и внезапно разбудил голос совести.

Разве он не знал, что в конечном счете шел в ее спальню именно за этим? Он хотел снять напряжение, которое Мэри вызывала в нем, зная при этом, что она никогда ему не откажет. А в таком случае, он ничем не лучше того кобеля, что учуял где-то рядом сучку в период течки! Да, да, и еще раз да! Он был бы просто-напросто подонком, если бы решил воспользоваться ее беззащитностью.

Мэри немедленно почувствовала его попытку отстраниться и постаралась воспрепятствовать этому. Закинув руки ему за шею, она вновь пыталась найти его губы, полагая, что, если сможет поцеловать его достаточно страстно, он забудет обо всех колебаниях.

Ей это почти удалось. Его губы стали более податливыми, слегка раздвинулись, он впитывал в себя вкус ее рта, постигал его сладостные, темные тайны, позволяя своему языку достаточно ясно демонстрировать, как бы он хотел обладать ею целиком. Патрику потребовалось все его самообладание, чтобы отказаться от того, что она предлагала.

Он покачал головой, не в состоянии передать Мэри, какое открытие сделал только что. Он ведь так долго считал себя абсолютно безразличным к ней, и только сейчас осознал, как она необходима ему и как мало он заслуживает ее!

Но Мэри поняла все абсолютно неправильно. Она легонько вздохнула, признавая свое поражение, и горестно сказала:

— Ты меня совсем не хочешь…

Патрик не мог выносить ее страданий. Боль в ее глазах, в ее голосе заставляла его буквально разрываться на части.

— Я хочу тебя! — воскликнул он. — Но, черт побери, я не могу воспользоваться тем, что ты мне предлагаешь! Может, я и смог бы поступить так с какой-нибудь другой женщиной. С той, которая отнюдь не собирается отдать мне всю себя целиком и которая при этом не просит ничего взамен. Но только не с тобой, Мэри! Особенно после всего, через что я заставил тебя пройти.

— Я такая же женщина, как все, Патрик, — прошептала она, еле сдерживая слезы.

— О нет! Ты другая, ты совершенно особенная. И только сейчас я начинаю осознавать, что ты всегда была для меня такой, с самого начала. Назови меня ослом — или, если тебе от этого будет легче, подлецом — за то, что у меня не хватило мозгов понять это раньше!

В ее глазах появился свет надежды.

— Но ведь тогда все хорошо, Патрик! Все просто прекрасно, если ты догадался об этом хотя бы теперь!

Нет, она решительно не понимала его… Патрику страшно не хотелось гасить этот огонек надежды, но он знал, что должен быть честным с нею.

— Посмотри на меня, Мэри, — сказал он, крепко сжав ее руки в своих. — Сегодня днем ты обвинила меня в отсутствии теплоты и сочувствия к людям, в том, что я эмоциональный банкрот. Но я ведь и сейчас остаюсь тем же самым человеком. Ничего не изменилось!

У нее опустились плечи.

— Что ты хочешь этим сказать? Что у нас нет будущего?

Он отвел взгляд, потому что не мог смотреть ей в глаза, опять ставшие темными от боли.

— Я совсем не уверен, что ты сможешь быть счастлива со мной. А до тех пор, пока я в этом не буду совершенно убежден, я не позволю нашим отношениям развиваться дальше.

— А если я не попрошу больше то, что ты готов дать мне сейчас?

— Но ты ведь попросишь! — ласково возразил он, проводя кончиками пальцев по ее дрожащим губам. — Ты не сможешь с этим совладать, потому что, в отличие от меня, ты никогда не отворачивалась от правды о самой себе. А правда заключается в том, что твои приоритеты не совпадают с моими. Определенные вещи значат для меня не так много, как для тебя. Меня, например, абсолютно не волнуют деньги или положение в обществе. Мне совершенно наплевать, что я езжу на машине, которой уже десять лет от роду, — лишь бы она была способна довезти меня туда, куда мне надо.

В глазах Мэри блеснул гнев.

— Неужели ты считаешь, что я настолько пустая и меркантильная особа, что оцениваю мужчину по тому, на какой машине он ездит?