Принцесса лилий - Юлия Галанина Страница 21

Жанна тоже получила приглашение на багордо.

Но в отличие от Жаккетты она знала, что это такое.

Следующим днем они, конечно же, оказались в числе зрителей состязания. Там собрались практически все участники вчерашнего вечера.

* * *

Багордо проводилось за городом, слева от Апиевой дороги. Великолепным ориентиром, указывающим на место его проведения, была громада башни Цецилии Метеллы – толстая, круглая махина, украшенная лишь резным мраморным фризом и фигурными, словно ласточкин хвост, зубцами.

Мраморный фриз, точно девичий пояс, был надет на башню с рождения, когда она не была еще баронским бастионом, а служила усыпальницей Цецилии, дочери римского полководца Метелла.

В двенадцатом веке очередной ее хозяин снабдил башню хвостатыми зубцами, недвусмысленно давая понять, что является приверженцем партии гибеллинов и готов стоять за германского императора горой. Что на этот счет думали сегодняшние ее владельцы, знали немногие. Века раздоров приучили людей не афишировать свои пристрастия и убеждения.

Рядом с башней лежало большое пустое пространство.

Во времена древних римлян это был цирк Максенция, на котором проходили конные состязания. Постепенно толстый слой земли покрыл арену, виднелась лишь каменная гряда, разделявшая ее пополам, да обелиск в центре гряды.

Вот вдоль этой гряды и было проложено поле для участников.

* * *

Под ободряющие крики публики великолепные всадники один за другим неслись во весь опор.

Они были без лат и соперничали друг с другом яркими роскошными одеждами. Вились за спинами короткие, пышно украшенные плащи, развевались кудри.

Все вооружение участника составлял легкий щит и специальное копье без наконечника.

Каждый всадник, прикрываясь щитом и наклонив копье к земле, несся на коне, показывая все свое умение ездить легко и красиво.

В конце пути возникал массивный, прорвавший своим крутым боком земную кору, валун.

Всадник на скаку ломал об него копье. Летели обломки копий, торжествовали зрители.

Не успевал один участник достичь конца поля, как в его начале уже появлялся следующий.

Багордо походило на разноцветную праздничную карусель. Настроение и у всадников, и у жизнерадостной римской публики было солнечным и радостным.

– Да, это не похоже на наши турниры… – задумчиво сказала Жанна. – Совсем не похоже. Но как прекрасно…

– Согласна, – легко подтвердила баронесса. – Радость в чистом виде. Смотри, сюда спешат твои вчерашние кавалеры. Подождем их?

– Нет, не стоит. Ничего нового они не добавят, – отказалась Жанна. – А наша бесподобная Нарджис, боюсь, опять что-нибудь ляпнет.

И дамы удалились.

Для Жанны и Жаккетты это был последний день в Риме. Они покидали римскую карусель.

* * *

…Отправиться из Рима на все четыре стороны можно знаменитыми римскими дорогами.

Даже не на четыре стороны, а на двадцать девять, ибо двадцать девять дорог выходят из ворот Сервиевой стены, опоясывающей Рим.

В Геную, родину того генуэзского купца, что так мило скрасил Жанне путешествие от Родоса до Кипра, попадают Аврелиевой дорогой.

Аврелиева дорога доводит путника до приморья, от которого отступают, подбирая лапы, как кошка, боящаяся воды, величественные Альпы. А там, вступив на Домициеву дорогу, огибающую Генуэзский залив Лигурийского моря, можно достичь мест, близ которых уже чувствуется дыхание Аквитании.

А можно устремиться на север Кассиевой дорогой, вечно полной паломников из французских и германских земель. Этот путь ведет через Ареццо, Луку и Пизу.

Самой старой римской дорогой считается Аппиева; она соединяет Рим с Капуей.

Она, как и другие поперечные дороги – Салариева, Тибуртинская, Валериева, – подбегающие к различным гаваням Адриатики, служит связью центра с морем.

Римляне строили свои пути на совесть. Через каждые пять-шесть миль (во всяком случае у больших городов) для пешеходов были устроены каменные скамьи.

Через восемнадцать-двадцать миль были сделаны каменные ступеньки для всадников. Они совпадают с древними короткими станциями – mutationes.

Через более длительные промежутки были устроены большие станции – mansiones.

Все было сделано для того, чтобы по империи можно было двигаться быстро и удобно.

Даже лихие времена и лихие народы, пронесшиеся над Западом за века после гибели античного мира, оказались почти бессильны перед римскими дорогами.

Прямые и прочные, они пересекли своими лентами горные и равнинные области Европы.

На сотни миль тянутся пути, по которым ранее двигались легионы и когорты, обозы и гонцы, а теперь топчут их паломники и бродящий по дорогам люд, едут купцы, посольства, армии крупных и мелких государств.

Дороги живут…

* * *

Пришло утро отъезда.

Рим привык ко многому, но даже его невозмутимых жителей поразил экипаж, который подал благодетель Жанны и Жаккетты к апартаментам баронессы.

И размерами, и удобством он больше напоминал домик, по недоразумению поставленный на колеса. Колымаге матушки Жанны для дальних путешествий, которой она так гордилась, было до этого монстра далеко.

После прощальных слез и вздохов девицы загрузились в поданный экипаж, который неспешно потянулся прочь из Рима.

Баронесса махала шарфиком с балкона.

* * *

Вереница экипажей и повозок удалялась по Аврелиевой дороге прочь от Рима.

Они ехали мимо кипарисов и беломраморных надгробий, оставляя позади раскинувшийся на холмах Вечный город.

Ярко светило солнце, трещали в пыльной траве кузнечики.

Обоз покровителя двигался медленно, максимально соблюдая чувство собственного достоинства.

Неторопливо миновали лежащий слева акведук Траяна, исправно подающий воду в резервуары и фонтаны, оставили позади церковь и катакомбы Святого Панкратия.

Любезный благодетель специально отправил человека справиться у дам, не хотят ли они посетить храм и могилу святого.

Жанна отказалась наотрез.

Ведь, по преданиям, человека, солгавшего на могиле святого Панкратия, ждет неминуемая смерть.

Так зачем же лишний раз рисковать и лезть на рожон?

И катакомбы Сан-Панкрацио остались позади.

* * *

Из всех транспортных средств в их долгом путешествии из Аквитанского отеля этот экипаж был самым удобным и роскошным. Внутри было просто и уютно, так что можно было прекрасно жить, даже не ощущая, что находишься в дороге.