Как соблазнить призрака - Хоуп Макинтайр Страница 21

Я улыбнулась. Он что, шутит? Ведь бедняга Крис вовсе не красивый. Наверное, он один из самых уродливых людей на планете. Низенький, коренастый, лысый, с приплюснутым, как у бульдога, носом. Правда, есть у него одно достоинство: самые длинные ресницы, которые я видела у мужчины.

– Ума не приложу, кто это мог быть. А почему ты спрашиваешь?

– Просто так. Но я точно знаю, что видел его у дома Астрид Маккензи. Как раз в тот день, когда она умерла, так что вот.

– Ты рассказал полиции?

– Что именно? Что я видел его у Астрид или у тебя?

– Эй, Крис, сюда! – крикнул кто-то, прежде чем он успел ответить на мой вопрос, и он похлопал меня по плечу:

– Надо бежать.

– И мне, – я в ужасе посмотрела на часы. Опаздываю на встречу. Я бросилась по Элджин-кресчент, переживая, что там Крис рассказал полиции. Но, перейдя Лэдброук-гроув, я успокоилась. С какой стати полиции допрашивать меня о том, кто входит и выходит из моего дома?

* * *

У Сельмы Уокер был жесткий график. Я поняла это, как только она открыла дверь. Внутрь она провела меня очень поспешно. Впереди куча дел, и нельзя терять ни секунды, говорили ее жесты и мимика. А кто я такая, чтобы спорить?

Первая встреча с объектом всегда получается немного неуклюжей. Вы много улыбаетесь и ведете себя так, словно собираетесь стать друзьями навек, но под маской шарма и комплиментов вкалываете как проклятый, чтобы составить мнение о нем. А он – о вас.

Сельма Уокер этого и не скрывала. Следуя по длинному каменному проходу к задней части дома, она все время оборачивалась и окидывала меня проницательным взглядом с головы до пят. Вслед летел аромат молотого кофе, соревнуясь с тяжелыми духами Сельмы – что-то французское и дорогое, не помню названия. Интересно, Базз в кухне, соблазняет одну из кофеварок? К счастью, никаких явных признаков его присутствия не наблюдалось. Выглядела я ужасно. Я плохо спала, и скрыть усталость не удалось. Да еще два шоколадных круассана умудрились в рекордные сроки максимально выпятить мой живот.

Сельма оказалась вовсе не такой, как я ожидала. Ее внешность поразила меня. Я частенько видела ее черно-белые фотографии в газетах, а накануне даже посмотрела серию «Братства», чтобы подготовиться к встрече с ее цветной версией, однако эта женщина из плоти и крови не имела ни малейшего сходства с героиней мыльной оперы. Косметики на ней не было, и я решила, что она, по крайней мере, лет на десять старше, чем предполагалось. Я думала, ей сорок с хвостиком – чуть старше меня. Но ей шел шестой десяток. И в «Братстве» она носила парик. Ее героиня в сериале – маленькая шаровая молния с ярко-рыжими волосами. У женщины, стоявшей передо мной, была грива черных волос. Они спадали до лопаток – печальная попытка сохранить видимость молодости. Сельма казалась крошечной и хрупкой. Бледно-голубые глаза, очень белая кожа. На ней были модные – жатые и новенькие – фирменные джинсы и зеленовато-голубой кашемировый свитер с вырезом-лодочкой.

Но больше всего меня зацепила ее манера поведения. Что-то такое в ее глазах – я сразу заметила. В них отражалась боязнь, даже страх. Сельма не производила впечатления обаятельной личности. Она не источала уверенности, скорее наоборот. Откровенно говоря, у меня возникло четкое ощущение, что, несмотря на пронзительные взгляды, она нервничает. Почти робеет.

Она провела меня в комнату, которая растянулась во всю ширь дома. Сквозь три раздвижных окна от пола до потолка проникали лучи утреннего солнца. Отсюда можно было выйти на кованый железный балкон с лестницей, ведущей в сад.

Повсюду стояли гигантские диваны, обитые белым ситцем. Вообще-то, кроме старого французского шкафа для белья, который в наши дни люди чаще ставят в гостиной, а не в спальне, и нескольких ухоженных растений, больше походивших на деревья, диваны были единственной крупной мебелью в комнате. Еще здесь удобно расположился стальной кофейный столик со стеклянной столешницей, а перед камином – гобеленовая оттоманка. Вот и все.

Сельма уселась на один из многочисленных диванов и пригласила меня сделать то же. Я сообразила, что если сяду напротив, по другую сторону камина, то окажусь в миле от нее. Поэтому я разместилась в углу того же дивана, стараясь не смотреть на ее крошечные сморщенные ступни, оголившиеся, когда она сбросила вышитые тапочки. Сельма свернулась калачиком в своем углу. Ее фигурка, крошечная на фоне внушительной мебели, наводила на мысль о комнатной собачке, спящей на подушке.

Не успели мы заговорить, как дверь отворилась. В комнату вошла женщина с подносом в руках и поставила его на оттоманку.

– Это моя драгоценная Бьянка, – пояснила Сельма. – Она заботится обо мне лучше, чем все, кого я знаю.

Сильное заявление. Понятно, Бьянку обязательно нужно перетянуть на свою сторону.

– Здравствуйте. – Я улыбнулась. А Бьянка – нет. И вообще смотрела на меня весьма подозрительно. Она была среднего роста, среднего возраста (наверное, около пятидесяти), привлекательное латиноамериканское лицо. Фигуру скрывало накрахмаленное белое домашнее платье. На ногах у нее были белые тенниски.

– Кофе, – сообщила она. – Молоко? Сахар?

– Только молоко, пожалуйста.

Она вручила мне чашку, но так и не улыбнулась.

– Мисс Сельма, я пылесосить соседнюю комнату. Хорошо?

– Конечно, – ответила Сельма и хотела встать, чтобы взять кофе.

– Мисс Сельма, не двигайтесь. Вы надо беречься.

И тут я увидела. Когда Сельма потянулась за чашкой, свитер задрался и обнажил край серовато-багрового синяка слева от поясницы.

Она заметила мой взгляд и воскликнула:

– Пустяки! На днях я поскользнулась на кухне, упала и ударилась об стол. Болит страшно. Это было больше недели назад, но синяк все не проходит. Слава богу, я ничего не сломала, но Бьянка относится к этому слишком серьезно. Со мной все хорошо. Итак, начнем. Кстати, у вас прекрасные рекомендации. Я знаю нескольких человек, для которых вы писали. Я им позвонила, и они сказали, что вы – гений. Вы хотите меня о чем-нибудь спросить до того, как мы начнем?

Хочу ли я о чем-нибудь спросить? Конечно, я хочу спросить обо всем. Я здесь именно для того, чтобы спрашивать. Я начала с вопроса, который всегда задавала первым:

– Почему вы хотите написать автобиографию?

– Почему вы хотите написать мою автобиографию? – вопросом на вопрос ответила она.

Я попалась.

– Сельма, хочу вам кое в чем признаться. Я практически ничего не знаю о вас, кроме того, что вы приехали сниматься в «Братстве». Еще я должна признаться, что не читала подробных интервью с вами, а ведь я довольно тщательно просматриваю газеты. Это часть моей работы.

Я высоко подняла голову и смотрела ей прямо в глаза. Когда же она наконец перестанет бросать на меня эти проницательные взгляды? Она ведь выполнила свое домашнее задание по мне, разве нет? И считала, что я прошла ее тест. Что же еще она хочет знать обо мне, зачем эти рентгеновские взгляды, проникающие в самую душу?