Летим в Лас-Вегас! - Белинда Джонс Страница 21

– Ты ведешь себя как… как расистка – делишь людей по внешности! – убежденно продолжает Иззи. – А ему, может, вообще на это наплевать. Если парень похож на Адониса, это еще не значит, что он ищет себе Афродиту, или Кэтрин Зета-Джонс – или кто у нас там сейчас на должности богини красоты?

– О боже мой! Я только что вспомнила! Его бывшая подружка – спасательница в бассейне! У меня нет ни единого шанса!

Иззи закатывает глаза и издает жалобный стон.

– Что случилось с той Джейми, которая накануне премьеры соблазнила ведущего актера в Норткотском театре? С той Джейми, которая говорит, что каждый человек прекрасен по-своему? С моей подругой Джейми, которая всегда нравилась сама себе?

– Не знаю, мы с ней давно не встречались, – уныло отвечаю я.

– Что ж, пора бы ей вернуться на сцену. Меня уже тошнит от нытья самозванки, занявшей ее место!

– Знаю, – отвечаю я. – Меня тоже.

– Тебе Зейн нравится. Это не вопрос, а утверждение.

– Д-да…

– И ты ему тоже. Конечно, нравишься! Это же очевидно! – подбадривает она меня.

– Но он такой красивый! – напоминает о себе «самозванка».

Иззи закатывает глаза.

– Прости, не припомню, когда это ты говорила, что интересуешься только уродами?

Я молча трясу головой.

– Ладно, подождем до вечера.

– Почему до вечера?

– Делая покупку, не забудь осмотреть товар!

– Я уже одним глазком видела его живот – черт возьми, это что-то! Какие мускулы! Словно плоды киви под толстым-толстым слоем карамели!.

– И ты еще жалуешься?

– Но он не приглашал нас на шоу!

– Четырнадцать долларов девяносто пять центов с носа – и мы дорогие гости.

– Как-то это глупо – платить за то, чтобы его увидеть! – замечаю я, опасаясь, что он примет меня за чокнутую фанатку.

– Тогда позвони ему и попроси лишний билетик!

– Ни за что! Лучше выпей галлон лака для ногтей!

– Джейми, успокойся и послушай меня, – твердо говорит Иззи. – Ты хочешь еще раз его увидеть?

– Спрашиваешь!

– Хочешь посмотреть на киви под слоем карамели?

– Еще как!

– Так чего же мы ждем? Вперед, за билетами!

Паломничество во «Дворец Цезаря» отложено на потом. У нас срочное дело в кассе «Стардаста».

– Привет! – здоровается, войдя, Иззи. – У вас есть билеты на сегодняшнее шоу «Золотых Парней»?

– Разумеется, леди. Какие места предпочитаете?

– Как можно ближе к сцене! – развязно ухмыляется Иззи.

Мэри-Сью (если верить нагрудной табличке), немного подумав, садится за компьютер. Ногти у нее длинные, как наждачные шкурки, и каждый раскрашен в цвета какого-нибудь национального флага. Разноцветные пальцы ее порхают по клавиатуре, и мне невольно приходит на память фасад здания ООН в ветреный день.

– Есть два места в первом ряду, но справа, у самой стенки, – говорит она, указывая на экран японским флагом. – Если вы предпочитаете середину, могу предложить места К-3 и К-4, вот здесь. – В ход идет флаг Италии.

Но Иззи знает, чего хочет.

– Первый ряд, пожалуйста.

Сжимая в потных ручонках свежеотпечатанные билеты, мы мчимся назад в «Цирк». В головах одна мысль: что надеть?

– Ты же знаешь, как это бывает, – вздыхает Иззи. – Переворошишь весь гардероб, выберешь себе самое облегающее и сексуальное, идешь гордая такая. Входишь – а остальная публика одета так, что ты по сравнению с ними словно в парандже явилась.

Кстати, о моде. В Лас-Вегасе я уже успела поразиться двум вещам. Во-первых, моды как таковой здесь не существует: по улицам гуляют люди, одетые, словно на маскараде, в костюмы всевозможных стилей и всех времен – от начала века до дня сегодняшнего.

Во-вторых, хотя доход казино составляет миллионы, владельцам, по-видимому, жалко выложить двадцать фунтов на униформу служащим. Они могли бы одевать свою команду в форму от «Дольче и Габбана» – а вместо этого упаковывают несчастных в полиэстер (в такую-то жару – боже правый!) и в жесткие крапчатые пиджаки, которые даже с интерьером не сочетаются. Об официантках и не говорю – на их накрахмаленные балетные пачки просто смотреть страшно.

Вчера вечером по дороге в туалет я услышала от бармена, что гангстер Багси Сигел, когда открыл «Фламинго Хилтон», нарядил всех своих служащих – даже уборщиков – в смокинги. Вот это, я понимаю, класс!

Мы решаем вознаградить себя за сегодняшнюю беготню отдыхом в бассейне и отправляемся в номер переодеваться. Пока Иззи балансирует одной ногой на унитазе, а другой на бортике ванной и пытается рассмотреть в зеркале свое мини-бикини, я натягиваю цельный черный купальник, шорты и опускаюсь на кровать, стараясь не смотреть в сторону телевизора, чтобы ненароком не поймать в стекле свое отражение. Один взгляд – и все будет кончено, храбрость испарится без следа. Мое тело не создано для разглядывания при ярком свете.

– Готова! – объявляет наконец Иззи, обвязав вокруг талии полупрозрачный саронг. Я со вздохом плетусь за ней.

Могло быть и хуже. Разумеется, у воды нежится пара-тройка юных дев с плоскими животами, безупречной кожей и скучающими личиками невостребованных фотомоделей – без таких девиц не обходится ни один бассейн. Но в основном здесь развлекаются семьи – пузатые папаши, оплывшие мамаши и их пухлые детки. Здорово, когда люди не стесняются своего веса! Меня не раздражают вольготно разлегшиеся толстые тетки – наоборот, хочется им сказать: «Так держать!» Им-то хватает духу не стыдиться себя. А вот моя мнительность в глазах любого, кто хоть мельком на меня взглянет, читает: «Нет денег на липоксацию – так не раздевайся, не порти людям аппетит!» Поэтому я стараюсь не обнажаться на людях. По крайней мере, выбираю для этого места, где мне ни с кем бы не захотелось заигрывать.

Иззи совсем другая. Ей ни с кем не заигрывать – все равно что на свете не жить. Место и время значения не имеют. Если никто не падает к ее ногам с первого взгляда, она пробует ёше и еще. Флиртоголичка – что с нее взять! – Пойдем на другую сторону, здесь слишком много детишек, – предлагает она и тащит меня на другую сторону, где, разумеется, сидит ее предмет. Сегодня это одинокий меланхолик средних лет, устроившийся в углу с книжкой Джона Гришема…

Мы расстилаем полотенца и, внезапно возжелав тени, устраиваемся под солнечным зонтиком. Подходит официантка: мы заказываем два дайкири – один манговый, другой земляничный. Ледяная мякоть манго освежает и успокаивает, но недостаточно; решившись наконец, я покидаю свое прибежище и плюхаюсь в бассейн. Стоит моему целлюлиту скрыться под водой – и чувствую себя другим человеком. Я плаваю взад-вперед, ныряю, плескаюсь и резвлюсь, словно тюлененок. Что за блаженство! Стоит закрыть глаза – и передо мной всплывает прекрасная улыбка Зейна. Я совершенно счастлива, и, как всегда в редкие минуты счастья, очень хочется позвонить маме – должно быть, для того, чтобы хоть чем-то возместить многолетние бесплодные рыдания у нее на плече.