Молния над океаном - Эва Киншоу Страница 21

Если бы ты знал! — с тоской подумала Симона. Взгляд ее упал на часы.

— Господи, уже три часа утра!

— Вот видишь! — с озорной ухмылкой сказал Бен. — Ты снова уходишь от разговора.

— Утром мне выходить на работу, а я не только не выспалась, но и чувствую себя такой разбитой, будто всю ночь таскала камни!

— Это совсем другое дело. Пойдем… — Бен встал. Симона уставилась на его протянутую руку.

— Куда? — растерянно спросила она.

— В постель.

— Но…

Бенджамин шутливо ухватил ее и силой поднял со стула.

— Сама же сказала, что не выспишься! Не успеешь оглянуться, как прозвонит будильник, и тебе нужно будет спешить на урок, а ты тянешь время, как какая-нибудь школьница. Когда начинаются у тебя занятия?

Симона опешила от его прикосновения и не сразу ответила.

— Ну… первое занятие в девять, — пробормотала она. — А тебе какое до этого дело?

— Я разбужу тебя без четверти восемь, будильник ты можешь и не услышать. А сейчас отправляйся спать и ни о чем не беспокойся.

— Ты в самом деле меня разбудишь? — недоверчиво спросила Симона.

— В самом деле. Только скажу напоследок еще кое-что. Ты спрашивала меня, почему я хожу за тобой как привязанный и не реагирую на твои выпады. Все очень просто. С первого же момента, как я увидел тебя, мне захотелось, чтобы ты отправилась со мной в Австралию. И за прошедшие дни желание это стало лишь сильнее.

Глаза Симоны расширились.

— Но зачем тебе это?

— Затем, что тебе с твоей тягой к простору и дикой природе там невероятно понравится. Затем, что ты сильна духом и телом для таких экспедиций. Затем, что мы с тобой могли бы составить потрясающую команду… А сейчас я попрошу тебя не отвечать ни слова, — умоляюще сказал он. — Возможно, то, что я говорю, совершенное безумие, но это чистая правда на все сто процентов… А теперь иди спать. И можешь ни о чем не беспокоиться, я разбужу тебя.

Бенджамин легонечко поцеловал ее в затылок и подтолкнул в спину.

Бенджамину не пришлось ее будить.

Симона проснулась сама в половине восьмого и, увидев, что времени у нее достаточно, осталась лежать в постели, снова и снова вспоминая события последних дней. Австралия! — подумала она, и снова у нее захватило дух. С Бенджамином Роком в роли любовника и друга! Невероятно… Работать с его дневниками наблюдений, спать в палатке под австралийскими звездами, слушая, как вдали кричат ночные птицы и трещит, догорая, костер…

Она закрыла глаза. Все это было бы похоже на сказку — все, кроме неизбежного момента расставания, потому что разлуки с ним она не смогла бы принять. А может, я способна на это? — спросила она себя. Жить текущим моментом, не жалея о прошлом, не задумываясь о будущем? Возможно, все эти рассуждения о любви и вправду от лукавого? В конце концов, я однажды уже нарушила данную самой себе клятву никогда не вступать в отношения с человеком, с которым тебя не связывает будущее.

В дверь постучали.

— Все в порядке. Я не сплю! — торопливо отозвалась Симона.

— Я принес завтрак, — донесся из-за двери приглушенный голос Бенджамина. — Можно зайти?

Симона резко уселась на кровати, поправила волосы и в отчаянии огляделась вокруг себя.

— Лучше я сама спущусь в кухню, — предложила она, но Бенджамин был непреклонен:

— Пока ты спустишься, все остынет! Спрячься под одеялом, я захожу!

Дверь распахнулась. Бенджамин с грацией профессионального официанта подошел к кровати и опустил на край туалетного столика поднос с завтраком: стакан грейпфрутового сока, несколько янтарных ломтиков сыра, паштет, тосты и дымящийся кофейник.

— Не Бог весть что, но червячка заморить можно, — прокомментировал он содержимое подноса.

— Спасибо, — кивнула Симона, рассматривая Бенджамина. Судя по влажным волосам и бодрому виду, непокорный наследник семейства Рок уже успел искупаться в утреннем море.

— Как самочувствие? — спросил он, пододвигая к кровати стул и переставляя кофейник с чашками с подноса на туалетный столик.

— Как после автомобильной аварии, — мрачно отозвалась Симона. — А в общем и целом, вполне нормально.

— Вот и замечательно! — сказал он и перевел взгляд с ее розовой пижамы в цветочек на стены: — Насколько я понимаю, ты предпочитаешь розовый и сиреневый цвет всем остальным.

— Скажем так, предпочитаю наряду с другими, — хмуро уточнила Симона и невольно оглядела спальню.

В качестве преобладающего тона в спальне она в свое время выбрала розоватый цвет утреннего облака. Розовые стены и ковер гармонировали с камковыми занавесками, покрывалом цвета какао и темно-бежевой плетеной мебелью, а над изголовьем кровати висела растительная гирлянда, вобравшая в себя изысканную цветовую гамму — от нежно-оливкового до пшенично-золотого.

— Кофе? — предложил он.

Симона, поколебавшись, взяла стакан сока.

— И все же у меня такое чувство, будто я с размаху налетела на кирпичную стенку! — призналась она, жадно пригубив горьковатый сок.

— Значит, у нас сходные ощущения, — усмехнулся Бенджамин.

— А что, я тоже похожа на кирпичную стенку? — невольно хихикнула она.

— В моральном отношении — да. Физически — совсем наоборот…

— Опять ты за свое!

— Молчу, молчу, — благодушно поднял руки Бен. — Я, собственно, пришел предложить перемирие. Забудем на время о прошлом и начнем наши отношения с чистого листа.

Симона отставила в сторону недопитый стакан, вяловато пожевала тост и тихо спросила:

— Так как же, позволь узнать, будут называться наши отношения?

— Дружбой, например, — не задержался с ответом Бен.

— А почему ты это произносишь с такой улыбочкой?

— Поверишь ли, я не мог заснуть до утра, подыскивая нужное слово. Изо всех, что лезли в голову, это, кажется, самое подходящее… — ответил он с нескрываемой радостью первооткрывателя.

Их взгляды встретились.

— Ты думаешь, это будет решением всех наших проблем?

— Я этого не говорил. Но если мне на какое-то время суждено остаться здесь и так или иначе видеться с тобой, надо же прийти к какому-то решению.

— Пожалуй, ты в чем-то прав, — бросила вдруг она, не сводя с него помрачневшего взгляда.

— Ладно, — тут же уловил ее настроение Бен. — Но я с твоего позволения закончу… Терпеть не могу так называемых мук непонимания. Какие бы не были у меня отношения с тем или иным человеком, я предпочитаю оставаться ему другом. И в качестве первого жеста примирения я прямо сейчас перебираюсь в гостиницу.

Симона невольно привстала в постели.