Верность любви - Лора Бекитт Страница 21

Тулси сидела на кровати, расчесывая волосы, когда полог откинулся и на пороге появился Анри.

На нем была белая рубашка и темно-синий камзол, он вымылся и побрился; густые русые волосы обрамляли тонкое лицо, орехового цвета глаза радостно сияли. В этот миг Тулси увидела его таким, каким он был на самом деле — молодым, стройным, благородным, красивым.

— Все замечательно устроилось! Я буду служить переводчиком, получать жалованье, мне позволено жить в этой палатке, как и тебе, Тулси!

Анри смутился. Индианка смотрела на него так, словно думала о чем-то постороннем, не замечая, что сидит в тонкой короткой кофточке и полупрозрачной нижней юбке. Густые волосы темным водопадом струились вдоль тела, взгляд был полон страстной женской силы.

Молодого человека обдало внутренним жаром. Внезапно обнажились те чувства, что он таил в себе все эти долгие дни. Он спал с женщиной всего лишь раз, и этот опыт можно было считать неудачным. Он мечтал о любви, но его надежды были обмануты. Анри видел, что Тулси прекрасна, что она напоминает цветок лотоса, распустившийся на рассвете. В эти секунды он окончательно понял, что не желает расставаться с ней, осознал, что счастье — не придуманное, настоящее, чудесное — рядом. Стоит только протянуть руку — и оно будет принадлежать ему.

А Тулси размышляла о своем прошлом, настоящем и будущем. Рамчанд был добрым и щедрым, он спас ее от одиночества и ненависти односельчан, и она ценила его за это. Однако же ей так и не довелось узнать, что значит просто любить. Ей было хорошо со своим супругом, нежным, страстным, искусным в любовных утехах мужчиной, но она не знала, что может принести соединение с человеком, которого любишь, независимо от того, что он для тебя сделал. В ее жизни еще не случалось чудесного ослепления разума и внезапного воспламенения чувств.

Тулси знала, что Анри был влюблен во француженку, и не пыталась сравнивать себя с этой девушкой. Конечно, та была благородна, красива, умна, а главное, знала, что нравится белому мужчине. Тулси не имела понятия, что ценят французы: раскованность или скромность, пылкость или стыдливость.

— Ты хочешь есть? — шепотом спросила она, а затем, опомнившись, быстро оделась и свернула волосы в узел.

— Да, пожалуй, — так же тихо ответил молодой человек.

— Я раздобыла немного еды.

Они сели за стол. Анри достал бутылку вина, которую в порыве радости вручил ему Майкл Гордон.

Бокалов не было, и молодой человек наполнил глиняные чашки.

— За наше будущее, Тулси, за нашу новую жизнь! Для меня путь к свободе открылся, когда я встретил тебя. Кто я такой, чтобы просить женщину разделить мою судьбу? Но я буду счастлив, если ты останешься здесь, со мной. Сейчас ты единственный человек, которого я хочу видеть рядом с собой.

Тулси ничего не ответила. Куда она может уйти, если он почти что создал ее заново, вдохнул надежду в ее отчаявшуюся душу и исстрадавшееся сердце! Она была и остается вдовой, а вдова не имеет права любить другого мужчину, носить цветную одежду и украшения, пить вино, есть соль и мед.

С Анри она словно переместилась в иной мир, туда, где законы и правила диктовали его слова и суждения, ее вера и чувства.

Потускнели последние лучи солнца, в палатку заползли сумерки, потом наступила тьма. Анри зажег масляную лампу — и на стенах заплясали колеблющиеся тени. Он боялся сделать решительный шаг: мешали неуверенность в себе и сомнения в чувствах молодой женщины.

Тулси сняла верхнюю часть сари, по привычке легла у стены и завернулась в покрывало. Анри скинул камзол и тоже лег. Прошло несколько мгновений, прежде чем его рука скользнула по плечу Тулси, потом осторожно легла на грудь, и он произнес срывающимся голосом:

— Если ты не хочешь, то я…

Она повернулась, обвила его шею теплыми гибкими руками, и ее губы нежно коснулись его губ. Он ответил жадно, ненасытно и на мгновение испугался чудовищного, неудержимого порыва. Они соединились почти мгновенно, неистово, бешено, изнывая от неутоленной страсти. Анри боялся показаться грубым; когда Тулси застонала, испуганно вздрогнул и только потом понял, что она стонет от наслаждения. А после услышал свой собственный стон. Их чувства и желания слились воедино, стали похожи на горячий расплавленный воск, и это было прекрасно.

Потом они поняли, что впереди целая ночь, много ночей, вся жизнь, и уже не спешили. Сняли с себя остальную одежду и продолжили наслаждаться друг другом. И Анри, и Тулси всегда окружало множество мелочных предрассудков, нелепых и непонятных табу. Но сейчас для них не существовало запретов; потаенные желания и мысли выплескивались наружу и превращались в безумные ласки, в волшебную страсть.

Поразительная чувственность, сказочная близость — такое познаешь только раз в жизни!

Анри уснул, крепко обняв Тулси, прижав ее голову к своей груди. Их ноги и руки переплелись, как лианы, а тела будто стали единым целым. Рамчанд никогда не оставался на всю ночь — таков был обычай, говорящий о том, что разъединение мужского и женского неизбежно так же, как необходимо слияние. Мужчина должен и может беречь женщину, но никогда не поставит ее на первое место. Существует долг земледельца, который обязан вспахать землю, чтобы заронить в нее семя и чтобы жизнь продолжалась вечно, но есть великие, непонятные женам дела, оставляющие их за невидимой гранью, превращающие в тень мужчины. Даже имена индийских богинь звучат эхом имен богов: Индрани — супруга Индры, Брахмани — жена Брахмы.

Тулси надеялась, что доставила Анри такую же радость, какую он принес ей — радость почувствовать себя единственной. И когда он открыл глаза, в них была такая горячая, безудержная любовь, какая способна придать существованию человека настоящий, глубокий, истинный смысл.

— Я люблю тебя, Тулси! Я счастлив. А ты?

Она задумчиво произнесла:

— Я не знаю, Анри. Только чувствую: если ты исчезнешь из моей жизни, для меня это будет страшнее, чем сгореть на том ужасном костре!

— О нет, нет, никогда!

И было неспешное, но глубокое погружение в страсть, а после — сладкая истома. Они были открыты друг другу, своим желаниям, взаимной любви. Анри впервые постиг, что значит, когда тебя по-настоящему желает женщина. Тулси поняла, как много может дать искренняя, безрассудная любовь к мужчине.

До рассвета оставалось немного времени, и Тулси спросила:

— Для тебя не важно, что я принадлежала другому?

Анри улыбнулся и погладил ее волосы.

— Главное, что отныне ты принадлежишь мне. Ты так много дала мне, Тулси! Я научился понимать твой язык, любить твою страну, почти позабыл о прошлом и снова стал уважать самого себя.

— Скажи, а если бы твоя невеста приехала сюда?

— Бывшая невеста, — уточнил Анри и с усмешкой добавил: — Урсула — в Индии? Это невозможно. Такие женщины созданы для жизни в Париже!

— Ты ее… любил?