Дерзкий поцелуй - Алисса Джонсон Страница 21

— Но так делают многие, — заметил он и после секундной паузы добавил: — Мак-Алистер.

Эви вновь непонимающе уставилась на него.

— Простите?

— Зовите меня Мак-Алистер, а не мистер Мак-Алистер.

— Понятно.

Ничего не понятно. Боже, что за странный мужчина!

— Мак-Алистер — ваше первое имя [5]?

Он отрицательно покачал головой.

— А оно у вас есть, первое имя? — полюбопытствовала она.

Эви подождала немного. И еще. Потом рассмеялась и закатила глаза.

— Нет, из вас лишнего слова не вытянешь, это я уже поняла.

— Мистером Мак-Алистером звали моего отца.

— Ну, обычно так оно и бывает.

— Мне неприятно вспоминать о нем.

— Ясно.

Она принялась рассеянно крутить в пальцах травинку, разрываясь между вежливостью, которая требовала оставить эту тему и более не возвращаться к ней, и любопытством, которое подталкивало ее узнать, в чем тут дело. Как и следовало ожидать, любопытство победило.

— Он дурно обращался с вами?

— Не знаю, — равнодушно отозвался Мак-Алистер. — Он исчез, когда мне было четыре года.

— Мне очень жаль. — Эви принялась грызть травинку. — Полагаю, братьев и сестер у вас нет?

— У меня есть шестеро младших братьев.

Он разломил оставшийся хлеб пополам и протянул ей половину.

— Младших?.. Ага.

Она наклонила голову, не зная, как поступить. Но ей очень хотелось есть, а он был так настойчив, предлагая ей хлеб, к тому же, порция была очень маленькой, и… она изрядно ослабела… словом, она приняла угощение.

— Тогда мне все понятно.

И, только вонзив зубы в хлеб с сыром, Эви поняла, что он не сводит с нее глаз.

— В чем дело?

— Вам все понятно?

Она искоса взглянула на него.

— Вы ожидали, что я стану упрекать вашу мать?

— Да.

— Вот как? — Да, в прямолинейности ему не откажешь. — Не понимаю почему. Большинство представителей полусвета считают внебрачные связи очень модными и увлекательными — при условии, что леди сподобилась произвести на свет хотя бы одного наследника мужского пола.

— А вы сами принадлежите к этому полусвету?

— Нет, но я не стану осуждать одинокую брошенную женщину за то, что она ищет утешения. Ей ведь не оставили выбора, вы не находите? Жаль, что она не смогла получить развод.

— Вы одобряете разводы?

Святые небеса, неужели они действительно затеяли философский диспут?

— При определенных обстоятельствах — да, одобряю. Не думаю, что людям следует разрешить менять своих спутников или спутниц жизни как перчатки, но женщина должна иметь возможность разорвать губительный и несправедливый союз.

— Подобно тем женщинам, которым вы помогаете?

Эви проглотила еще кусочек хлеба.

— Именно.

Мак-Алистер, не мигая, смотрел на нее добрых пять секунд, словно заново оценивая.

— У моих братьев разные отцы.

Эви перестала жевать и замерла с набитым ртом.

— Как, у всех!

Он коротко кивнул.

— Ага, теперь я понимаю. — Она проглотила хлеб и умолкла, обдумывая новые сведения. — Пожалуй, вашей матери требовалось много утешения.

В сгущающейся темноте и в неверной игре света от пламени костра, бросавшего пляшущие тени на его словно высеченное из камня лицо, Эви не стала бы утверждать со всей определенностью, но ей показалось, что он улыбнулся.

А потом вдруг она отчетливо увидела, что он нахмурился. Нет, не она была тому причиной, он смотрел куда-то влево от нее, но хмурился совершенно определенно.

Растерявшись, она попыталась проследить за его взглядом.

— Что там такое?

— Не двигайтесь.

— Что? Что там такое?

И тут она увидела, куда он так напряженно смотрит. В траве, не далее чем в двух шагах от нее, скользила коричневая змея с зигзагообразными черными разводами на спине. Хотя это была не первая гадюка, с которой довелось столкнуться Эви, но эту она увидела, беспомощно сидя на земле. Девушка ощутила, как спину у нее словно бы обдало холодом, а по коже пробежали мурашки.

— Черт возьми!

— Сидите спокойно, — жестко повторил Мак-Алистер.

Рука его скользнула к поясу, сверкнуло лезвие длинного ножа, и… прежде чем она успела сообразить, что он собирается сделать, он стремительно метнулся вперед, схватил змею свободной рукой и ловко отсек ей голову.

Несмотря на то что сердце ее заколотилось в испуге и она еще не пришла в себя от внезапности и быстроты действий Мак-Алистера, при виде обезглавленной твари желудок Эви рванулся к горлу.

— Неужели это было действительно необходимо?

— Да. — Он выпрямился, собираясь зашвырнуть тело гадюки в чащу леса. — Иначе я не стал бы делать того, что сделал.

— Она ведь никому не причинила зла.

— Не успела.

— Вы могли бы…

Эви обреченно умолкла, радуясь тому, что и он не спешит прервать молчание. Она вела себя глупо, и ее аргументы выглядели нелепо. Неужели же ему следовало поймать змею, оседлать своего коня и отвезти ее — почти в полной темноте — как можно дальше от их лагеря, чтобы она не пожелала вернуться?!

Эви горестным взглядом проводила мертвую тварь.

— Мне очень жаль.

Мак-Алистер опустился на свое место по другую сторону костра.

— Вы любите змей?

— Не знаю, можно ли это назвать любовью. — Девушка вспомнила прокатившуюся по ее телу холодную дрожь. — Скорее, я уважаю их и испытываю отвращение к убийству любого живого существа, разве что это не сделано для пропитания.

Если только она не ошиблась — а Эви почему-то была склонна думать, что так оно и есть, — в его голосе вдруг прозвучали насмешливые нотки.

— Хотите, я принесу ее обратно и приготовлю на ужин?

— Я… — Она беспомощно подняла на него взгляд. — А разве можно есть змей?

— Да, можно.

— Вы уверены в этом? Вам уже доводилось есть их самому?

— Много раз.

Эви закусила губу и задумалась.