Рыцаря заказывали? - Людмила Сурская Страница 21

Юлия немножко подумала, но почувствовав как меняется в лице закрыла ладошками щёки и молчала. Он поёжился. Что за чертовщина. И так манюнечка, а сейчас она выглядела совсем хрупкой и уязвимой. Он рядом с ней возвышаясь горой мускул и мужской силы — беспомощным. Не смотря на все старания топтался на месте не продвинувшись ни на её мизинчик.

Выругав себя, естественно, про себя, он заторопился с внушениями:

— Если есть вопросы и недоразумения, лучше прояснить. Мелочи шипами вгрызаются в душу и приносят больше боли чем одна рана.

Юлия закинула руки ему за шею и спрятала лицо на плече.

Могучий Рутковский почти паниковал.

— Люлю, ты мне веришь?

— Да! — прошептала она нежась в его объятиях.

Он хмыкнул. Это было её первое слово за вечер.

— Тогда давай разберёмся. Скажи, что тебя беспокоит?

Непререкаемый тон смутил её. Она помялась и замотала головой.

— Я не могу, — беспомощно подёргала она его воротник.

— А на ушко по секрету? — нежно целуя настаивал он найдя нейтральный вариант.

Угадал. Она поёрзав на его коленях в раздумье, съёжив худенькие плечики, шепнула несколько слов. Бровь поползла вверх. Гадал, гадал, а оно вот в чём было дело…

Его чудесные небесной чистоты глаза были рядом и всё что он собирался сказать сейчас ей отразилось в них. Юлия вдруг поняла, что страшного ничего нет.

Рутковский, придушив в себе смех, чтоб не обидеть её, притиснув к себе, порывисто поцеловал. Надо очень любить, чтобы задавать любимому мужчине вопросы. Он тянул время пытаясь сообразить, какие правильные, не ранящие её слова найти, как объяснить ей, заставить понять… С чего начать, если проблема состоит в том, что она ещё маленькая девочка. Он ещё раз поцеловал и с самым серьёзным видом осторожно сказал:

— Глупышка, я ж взрослый мужик, ты наверняка догадывалась, что у меня были женщины. По-другому неестественно. Я не монах. Но до тебя я не встречал женщины, которую бы хотел видеть около себя всю жизнь. Сейчас у меня есть ты, моя жена, и значит, других вариантов быть не может. Я не маленький мальчик и давно научился себя контролировать и воли мешающим нам чувствам не дам. У меня чувство ответственности такое большое, что сам бы хотел иметь его поменьше. Поэтому живи, девочка моя, спокойно. Слова Библии- мы ответственны за того, кого приучили, будут для тебя моей гарантией. Хочу, чтоб ты меня встречала и провожала. Есть тобой приготовленное хочу. Делить с тобой одну постель и быть счастливым в твоих объятиях. Хочу стариться с тобой рядом и умереть на твоих руках. Наверное, это много для меня и мало для тебя, но я люблю тебя, мой ангел, безумно и никогда не брошу. До последнего моего вздоха, ты останешься моей женой. Если, конечно, ты сама не бросишь меня, — добавил он с улыбкой. Юлия в знак протеста замахала руками. "Вот придумал, с чего ей его бросать". А он крепче прижав её к себе продолжил. — В грехах не зарекаюсь, жизнь моя не простая, но случись такому быть, расскажу. Я покаюсь, а ты прости. Люлю, твоя маленькая ручка опущенная в мою руку с полным доверием, сделала меня семейным человеком. Прошу тебя, любовь моя, учись отметать все сплетни от себя и не грузить головку ерундой. Мы вместе, до самого конца.

Рассказав всё это он туша игривость улыбнулся и властно притянул её к себе:

— Если согласна со мной, то поцелуй меня.

Она поцеловала. Он пряча улыбку в уголках губ заявил, что ничего не разобрал из этого поцелуя и следует повторить, показав всю силу любви к нему. Юлия повторила и показала. Мгновенно охмелев от такого поцелуя, он отправился с драгоценной ношей на кровать…

Вот он над ней. Из глаз колодцев сияние — любовь. Уму хотелось остановить мгновения, закрепить их на всю жизнь. Эта маленькая женщина имеющая завораживающие и загадочные ракурсы красивого тела, неповторимую осанку его безумно волновала. Уверенность обволакивала душу — она только его и до конца. Это пьянило и бросало в новый водоворот страсти.

Все последующие годы Юлия следовала совету Кости. После того разговора с мужем она задумалась: женщиной с бухты — барахты не станешь этому придётся научиться. Хватит ли у неё для этого, ума, смелости? Она не знала. Понимая, что о таком видном, приятном и привлекательном мужчине будут всегда говорить, старательно держала сплетни от себя на уровне вытянутой руки. Она, конечно, не ровня ему, но она его жена, вторая половинка, а они наблюдатели… Вот лучше ими им и оставаться. Не поймут: что ж, тогда это только их трудности. С высоко поднятой головой зашагала Юленька по жизни рядом со своим Рыцарем. С годами пришла к уверенности помощницей мудрость и Юлия стала покойной уверенной в себе женщиной. И уже от горящих женских глаз нацеленных на Рутковского она получала не раздражение, а удовольствие: "Смотрите, любуйтесь им нельзя не восхищаться, но он только мой! Я принадлежу ему, а он мне! А вы любуйтесь получая удовольствие от просмотра". Знала, что там, где личные желания будут уводить из-под его ног высокие принципы вроде верности, преданности и честности, он придушит их и не даст разрастись.

Очень часто в крепость к бойцам приезжала кинопередвижка. Кинщик с важным видом крутил кино. В каждый такой приезд народу собиралось кроме личного состава столько, что не было никакой возможности вместить всех желающих в зал. Смотрели "Броненосец Потёмкин", "Солнце любви" и много чего другого. Костику нравилось кино, Юлии не очень, она предпочитала театр. Среди бойцов организовала небольшой театральный кружок. Ставили сценки и маленькие пьески. То что было им по силам. Сама бы не решилась, с просьбой обратился комиссар. Рутковский попыхтев сдался. Понятно, что не спрячешь жену за забор. Хотя и видеть её в окружении молодых ребят ему тоже мало радости, но показать девочке и другим, что он ревнует или боится ещё хуже. К тому же, Юлию развеет это, избавив от скуки. Шустрый ребёнок сел в одночастье на прикол, ясно малышке не сладко. Он старался, но это мизер. Не всегда получалось много, но довольно-таки часто за день, Рутковский проводил время с Юлией. Помогая ей и скрашивая часы одиночества делал всё, что мог, чтоб она не скучала, но у него без жены дел была полна тележка. Служба забирала море времени и сил. И тогда уступая ей, исключительно, чтоб без дела, скучая, Юлия не сидела, определил жену на работу в школу. Она волновалась: — "Не справлюсь очень-очень ответственно. Ведь учитель формирует человека, а значит закладывает новое общество". Он уверял: — "Ну чего ты трясёшься так, я вижу, что ты справишься, не бойся! Я верю у тебя всё получится! Мы похожи в этом. Армия тоже закладывает в мужчин хребет, что подведут фундамент под новое общество". Припёртая его участливостью, поддержкой и покровительством, она сдалась: — "Ты прав, я попробую". Юлия нарядилась в тёмное платье, в котором была похожа на тоненькую тростиночку. Приколола белый воротничок и такие же белоснежные манжеты на рукава. Он подсматривал за ней в приоткрытую дверь класса. Видел как её прозрачная ручка крепко держа мел бежит по доске. Слушая её нежный голосок застревавший музыкой в ушах и посматривая на её переплетёнными косичками головку, он умилялся. Его Люлю — учительница. А вообще-то, он гордился и радовался её успеху. Звенел звонок, открывалась дверь. Костя отходил в сторону освобождая дорогу для летящей на крыльях детворе. А потом появлялась в окружении детей она с журналом. Вся строгая, важная и совершенно другая. Он видел, как вспыхивали при виде его её глаза звёздочки.