Нежный деспот - Сьюзен Стивенс Страница 21

— Что же, в таком случае, ты предлагаешь? — поинтересовалась Карли.

— Предлагаю должным образом встретить грядущее Рождество и Новый год, насладиться бездельем, восстановиться после усердных трудов. Каким бы ни был результат последнего испытания, считать учебу напрасной ты не имеешь права… А для того, чтобы найти свое место в жизни, у тебя еще миллион лет впереди. Не позволяй родителям и прочим внушать себе, что ты что-то упускаешь. Если ты жива, здорова и тебе все это нравится, значит, такова и есть твоя судьба. Ты толковая, однажды тебе обязательно представится возможность проявить себя. И выдумывать ничего не придется. В противном случае лишь обречешь себя на новое разочарование, — проникновенно вещал Лоренцо.

— Не слишком ли пассивный взгляд на жизнь? — усомнилась она.

— Не слишком, Карли. Ты не тот человек, который может авантюристично ставить перед собой амбициозные цели и играючи брать новые высоты. Ты слишком много душевной энергии вкладываешь во все, за что берешься, оттого тебе сложно управлять теми бурями эмоций, которые возникают в процессе сложных отношений с родителями, окружающими, с самой собой. Ты хочешь, чтобы все было осмысленно, обстоятельно и конструктивно. Тебе сложно понять, что не все руководствуются аналогичными представлениями. А я доподлинно знаю, что большинство твоих соучеников тратят вполовину меньше сил на учебу, чем ты, а достигают при этом более стабильных результатов.

— Как такое возможно?! — возмущенно воскликнула Карли.

— Они лавируют. Ты же либо покорно взваливаешь на себя весь груз, либо категорически не считаешь себя на что-либо способной и даже не пытаешься. Это очень честная позиция, но заведомо проигрышная.

— И все-таки, что ты предлагаешь?

— Тебе надо учиться. Но учиться не так, как ты привыкла, до очумелости. Я призываю учиться наслаждаться жизнью, не придуманной, а такой, какая она есть.

— Как-то это все неопределенно и не вызывает доверия, — чуть призадумавшись, произнесла Карли, усиленно хмуря лоб. — Я привыкла к конкретным установкам, к конкретным целям…

— Которые при этом были бы еще одобрены, твоими родителями.

— Мнение родителей для меня много значит, — сухо проговорила девушка.

— Им уже следовало бы быть довольными. Они воспитали хорошую, уважительную дочь. Это все, что следовало бы осознавать во всей полноте и считать ценным. Все прочие требования, возлагаемые на тебя, в особенности определение твоего места в жизни, — это уже следствие влияния на их умы нездоровых жизненных критериев… Ты вольна в своем выборе. Ты компетентна решать, что сделает тебя счастливой, что даст тебе силы к новым прорывам. И если ты откажешься от этого именно сейчас, ясно сознавая, что должна что-то для себя определить, то не вернешь этого права себе никогда, так и останешься в эмоциональной зависимости от людей, для которых твоя видимая социальная успешность ценнее твоего душевного спокойствия. Такие уж они есть, с этим ничего не поделаешь. Но ты-то можешь стать другой и рассудить все по достоинству.

— Они не дурные люди. Ты их не знаешь.

— Я не говорю, что они дурны. Я говорю, что каждый из нас по-своему ограничен, а потому не в состоянии понять другого человека. Но одни делают усилия, чтобы принять другого таким, какой он есть, а другие не способны даже осознать этой необходимости… Я лишь пытаюсь донести до тебя мысль, что родители только тогда вправе гордиться своим чадом, если вырастили его разумным, ответственным, совестливым и независимым. Тот лишь факт, что ты официально заслужишь право надеть на себя адвокатскую мантию и парик, не должен делать тебя предметом гордости в глазах родителей. Я знаю многих хороших юристов, кому бы мог доверить защиту своей жизни, достоинства и честного имени, но только при условии, что им придется много за это заплатить… Ты ведь понимаешь, о чем я толкую, Карли…

— Конечно, я понимаю… И все же…

— И все же ты постоянно возвращаешься мыслями к своим устоявшимся представлениям. К представлениям, которые постепенно делают из тебя неврастеника, не способного обуздывать собственные эмоции. Остановись, Карли. Тебе действительно необходимо многое пересмотреть. Но и делать это нужно иначе, чем тебя приучили. Побудь немножко просто человеком, которому никому ничего не нужно доказывать, прочувствуй, каково это — быть спокойной и счастливой, и, уже будучи таковой вне зависимости от статуса, оценок и достижений, найди свой неисчерпаемый источник удовлетворения. И это единственное, что действительно стоит твоих усилий.

Карли тихо следила за тем, как Лоренцо доедает свой ужин. Она больше не сказала ни слова в возражение. Прежде с ней еще никто так не разговаривал. Хотя, безусловно, подобные речи ей приходилось и читать и слышать, но всегда они казались ей более идеалистическими, чем собственные устремления.

Но у нее была возможность убедиться в том, что Лоренцо как декларирует, так и живет. Узнав его поближе, она поняла, что достижения любой ценой этого человека не интересуют. Он умеет получать удовольствие от жизни легко и непринужденно и готов щедро делиться этим с ней.

— Можешь нанести немного макияжа. Я забираю тебя с собой! — услышала Карли, открыв дверь следующим утром.

— Входи, — проговорила она. — Куда это ты меня намерен забрать?

— А вот это уже сюрприз! — интригующе объявил Лоренцо.

— Но сегодня же сочельник!

— О боже мой, да неужели! — насмешливо воскликнул он.

— Ну, я имею в виду, что наверняка во всех ресторанах столики уже давно забронированы.

— И ты полагаешь, что мне это неизвестно?

— Извини, Лоренцо, я опять говорю всякую ерунду, — повинилась она.

— Просто один всего лишь раз доверься человеку, который хочет сделать тебе приятное. Без вопросов и подозрений, без условий и оговорок надень свой любимый наряд, сделай макияж и приготовься насладиться моим сюрпризом… Этот план для тебя достаточно прозрачен?

— Да, Лоренцо. Я скоро буду готова, — кротко ответила Карли. — Ты пока…

— Не волнуйся за меня. Отправляйся по своим надобностям. Я уже не маленький, сам найду, чем себя занять, — произнес он.

Когда через несколько минут Карли появилась перед ним в нежно-голубом тонком свитере и в юбке цвета слоновой кости, у Лоренцо нашлась единственная к ней претензия.

— Волосы распусти, — велел он ей, что Карли не замедлила исполнить. — Теперь утепляйся и идем…

Она посерела лицом и чуть не заскрежетала зубами, когда узнала, к какой цели лежит их путь.

— Довериться человеку, который хочет сделать мне приятное?! — гневно припомнила ему Карли. — Я ненавижу летать. И неоднократно упоминала об этом.

— Да, я прекрасно помню это весьма странное объявление для студентки, которая стремилась быть зачисленной в программу международного обмена. Однако у меня такая убежденность, что ты не ненавидишь летать, а просто боишься. Это, поверь мне, исправимо.