Джулия. Сияние жизни - Звева Казати Модиньяни Страница 21

– Зайди ко мне, Пьер.

Его помощник, молодой способный финансист Пьер Кортини, занимал соседний кабинет на первом этаже Коммерческого банка, расположенного в центре Парижа на бульваре Сен-Жермен.

– Когда это пришло? – спросил Бертран вкрадчивым голосом, не предвещавшим молодому помощнику ничего хорошего, и помахал в воздухе посланием из далекого Джорджтауна.

– Два дня назад, когда я летал в Токио.

У Пьера Кортини было железное алиби. Банкир лично отправил его в Японию для налаживания контактов с одной весьма перспективной фирмой, а, значит, с него взятки гладки. Его хитрые корсиканские глаза смотрели чуть насмешливо, словно спрашивали: «А сам-то ты где был в это время, любезный Бертран?»

Да, рыльце у банкира было в пушку. Каждый месяц он на несколько дней исчезал, становясь недосягаемым для своих подчиненных. Самое смешное, что все, включая его жену, отлично знали, где и с кем он уединяется, но делали вид, будто пребывают в полном неведении. Мадам Леклерк, в чьих объятиях проводил время Бертран, была женой одного высокопоставленного чиновника из министерства иностранных дел, который, в свою очередь, тоже делал вид, что ни о чем не догадывается.

– Позвони на Кайманы. Когда найдешь Фурнье, соедини меня с ним, – приказал Бертран помощнику. – Я хочу, чтобы этот сукин сын рассказал лично мне, как обстоят дела.

Как обстоят дела, было ясно из факса. И проблема тут не в шести миллионах фунтов стерлингов – в конце концов, для такого банкира, как он, это не сумма; главное – что его обвели вокруг пальца, выставили на посмешище.

Пьер мысленно потирал руки. Он терпеть не мог своего шефа и злорадствовал, что нашелся хитрец, который его переиграл. Да не просто переиграл – уничтожил! «Молодец, Вассалли! – похвалил он про себя итальянского партнера Бертрана. – Так держать!»

Между тем он дозвонился и соединил своего шефа с Фурнье.

– Привет, Луи, – как ни в чем не бывало начал Жорж, – ты в мое отсутствие времени не терял, как я погляжу.

Фурнье сразу понял, о чем идет речь.

– Честное слово, я искал тебя где только возможно, но ты как сквозь землю провалился, – начал он оправдываться. – И тогда я подумал, что Франко – твой друг, к тому же у него такие ужасные обстоятельства, родную мать похитили, в общем, я решил дать ему кредит. Уверен, ты поступил бы так же. Да и риска никакого нет. Если Вассалли не вернет деньги в срок, твоя доля в «Интерканале» увеличится на шесть процентов. Ты будешь иметь больше, чем он, Жорж, разве плохо?

– И долго ты думал, пока до такого додумался?

– Мне не надо было долго думать, чтобы понять, какую выгоду сулит нам эта сделка.

– Похоже, ты другим местом думал, Луи. Головы-то у тебя, оказывается, и нет.

Только теперь до Луи дошло, что он влип в нехорошую историю.

– Я не понимаю тебя, – растерянно пробормотал он.

– Ты совершил непоправимую ошибку, Луи, – с отеческой нежностью сказал Бертран. – Твоя самостоятельность тебе дорого обойдется. Ты дал деньги под честное слово, а этого категорически нельзя делать. Статистика показывает, что обычно такие клиенты долги не возвращают.

– Я хотел как лучше, ведь Франко – твой друг, – уже не так уверенно повторил Фурнье, холодея от страха.

– Ты спутал дружбу с партнерством, Луи. У меня нет друзей. Да у тебя и самого их нет, разве не так? А теперь собирай манатки, и чтобы духу твоего больше не было в офисе! Ты уволен!

Неожиданно для себя Луи Фурнье почувствовал облегчение.

– Можешь мне не верить, – весело сказал он, – но я и сам уже подумывал убраться из этой проклятой дыры, только не знал, как это сделать. Ты меня просто выручил, Жорж, огромное спасибо!

– До пошел ты! – крикнул Бертран, но опоздал: в трубке уже послышались частые гудки.

Злость кипела в нем, и, чтобы успокоиться, он обвел взглядом свой огромный кабинет, защищенный от уличного шума двойными рамами. Здесь все выглядело надежно и солидно, как и должно быть в надежном и солидном банке. На стенах висели портреты тех, кто приумножал семейное богатство: дед, отец, дядя. Когда его сын, который сейчас учится банковскому делу на Уолл-стрит, сядет в это кресло, портрет Бертрана тоже украсит стену. А пока надо проверить, куда переместились его шесть миллионов фунтов стерлингов.

Бертран достал из внутреннего кармана маленькую записную книжечку в синем кожаном переплете и, полистав ее, набрал сначала код Лондона, а затем нужный номер в Сити.

– Привет, это Жорж, как дела? Нет, я не в Лондоне, я звоню из Парижа, – начал он с обычных вежливых фраз, но через минуту уже перешел к делу: – Мне нужна информация. Я интересуюсь поступлениями на счет Алана Грея, издателя. Нет, нет, только за последние четыре дня. Сумма в шесть миллионов фунтов стерлингов. Спасибо, я через час перезвоню.

Бертран положил трубку и услышал, как тренькнул телефон в кабинете Пьера – тот тоже положил трубку.

Пьеру не возбранялось слушать его переговоры, иногда это бывало даже необходимо, но сейчас помощнику не обязательно было подключаться. Впрочем, он сам виноват, надо было звонить не с параллельного аппарата, а с прямого. От охватившей его злости он совсем забыл об осторожности.

Бертран никому не верил – ни Пьеру Кортини, ни мадам Леклерк. Любовнице даже больше, чем помощнику. Во время их последней встречи она была не в меру любопытна. Жорж понимал, что они оба занимаются одним и тем же – выуживают друг у друга политические, экономические и финансовые новости, которые потом используют в собственных интересах. Обманутому мужу тоже перепадала кое-какая информация, так что их треугольник можно было назвать взаимовыгодным.

– Миланская встреча прошла удачно? – спросила его прекрасная Угетт, едва они перестали любить друг друга.

Она пыталась поднять его утомленный член с помощью петли из жемчужного ожерелья.

– В каком смысле удачно? – спросил он, натягивая на себя простыню, чтобы прекратить смущающие его любовные игры.

– В прямом. Кто выиграл сражение за «Интерканал», ты или Вассалли?

– Вассалли.

– Он сильный, – сказала она с нотками восхищения в голосе.

– Ничего, на всякого сильного находится более сильный, так будет и с Вассалли.

– Что-то пока не нашелся, – усмехнулась Угетт, и Бертрану показалось, что она его дразнит.

– Зато нашелся этот сукин сын Грей. Он снюхался с итальяшкой, а я оказался в стороне.

– Значит, Вассалли по-прежнему возглавляет компанию, – задумчиво сказала Угетт.

– Прибавив к своим сорока пяти процентам еще восемь, – со злостью добавил Бертран.

– А где же он взял деньги на акции Грея? Ведь он, кажется, на мели?

– Нашел, видно, или найдет в ближайшее время.