Камбоджийский демон  - Лора Вайс Страница 20

На этом Клавье прервался, так как в окно запрыгнул Лерон. Он посмотрел на меня и сказал:

- Можешь идти Клавье, дальше расскажу я.

Но мне было достаточно на сегодня всего, что услышала, поэтому встала, прошла в конец комнаты и открыла дверь:

- Прошу вас, господа, уходите. Я больше не желаю ничего слушать.

Лерон подошел и хотел взять за руку, но я отдернула ее и опустила глаза:

- Не надо, лучше уходи. Я готова выслушать тебя, но не сегодня.

Он не стал спорить и вышел прочь, затем ушел и Клавье, а я села на пол в углу и уткнулась лицом себе в колени. В голове творился полнейший хаос. Не было сил плакать, бояться, даже думать, поэтому спустя полчаса поднялась, добрела до кровати и сразу же уснула.

Наутро проснулась с дикой болью в голове, ведь как полагается, всю ночь мучили пережитые кошмары. Совади принесла завтрак в комнату и смотрела на меня глазами полными печали. Она боялась заговорить:

- В чем дело, Совади? Что ты хочешь сказать?

- Девочка моя, я просто переживаю за тебя. Клавье сказал, что ты теперь знаешь обо всем.

- Да, знаю. Кстати, вы очень хорошо выглядите для своего возраста, – грустно усмехнувшись, ответила я.

- Скажи мне честно, Валери, ты теперь хочешь покинуть нас?

- Не знаю, сердце еще не решило, хотя разум говорит - да. Я не подхожу вам, ты же понимаешь это?

- Понимаю, только вот Лерон.

- Что Лерон?! – я резко подняла голову и сердито посмотрела на нее.

- Он привязался к тебе всем сердцем. Ты первая, кого он искренне полюбил.

- А что, были и другие?

- Были. Первую звали Эмма Бланш, француженка. Она попала к нам случайно.

- В каком же году это было? Или столетии?

- В тысяча девятьсот двадцатом. Лерон увлекся ею, она же ответила взаимностью, но через пару месяцев сбежала, не сказав ни слова.

- Кто еще?

- Мари Жоле. История повторилась с разницей лишь в пару недель.

- Что же их так напугало? Вид распотрошенных тел, звериные повадки в постели или перспектива состариться раньше Лерона?

- Этого не знаю, но каждая исчезла из его жизни, оставив шрам. Ты же здесь дольше всех и увидела в нем нечто большее.

- Я скажу тебе правду, Совади. Я здесь нахожусь так долго, потому что не хотела возвращаться домой, где меня ждет не менее жестокое создание, думала, что смогу забыть своего бывшего, тем более Лерон так проникся. И поверь, хотела стать ему ближе, довериться, но после вчерашних событий это невозможно.

В этот момент дверь скрипнула и медленно отворилась, на пороге стоял Лерон. Он так смотрел на меня, что в груди все сжалось. Совади поспешила уйти, дабы оставить нас наедине.

- Что ты здесь делаешь? – спросила я.

- Мы же не договорили вчера.

- А мне кажется, что уже все ясно и более не нужно слов.

- Нет, ты знаешь лишь часть. Есть нечто, что поможет понять тебе, почему я так повел себя с теми бандитами.

- Повел себя?! Ты растерзал их! – я вскочила с кровати, отчего поднос перевернулся и полетел на пол со всем содержимым. – Пятьдесят человек!

- Они не люди! – воскликнул Лерон

- Ты ошибаешься! Пусть их дела и отвратны, но как ты мог?!

- Я не чувствую вины за содеянное и считаю, что все сделал правильно. Они - мерзкая гниль, зараза, которая отравляет все вокруг. Эти банды похищают, грабят, насилуют и убивают, для них нет разницы, ребенок ли перед ними, старик или женщина…

- А ты заделался в местного мстителя и решил карать всякого?!

- Только таких, как они.

- Нет, Лерон! Ты убийца, демон, который творит беспредел.

- Да, я демон, ракшас, как угодно, но моя цель – защитить мирных жителей от этой мерзости. – Лерон начинал злиться. – Меня, черт побери, сделали таким, наделили этой силой и демонической внешностью, прокляли на вечные скитания по здешним лесам, чтобы я защищал их. Такова моя судьба!

- Хорошо, – я попыталась успокоиться и говорить тише. – Твоя судьба в том, чтобы вырезать злодеев, разбрасывая их останки по всей округе, но моя судьба в другом.

- В чем же? Сидеть и ждать, когда придет тот негодяй и будет избивать тебя? – в этот момент Лерон так же успокоился и подошел ко мне, обнял за плечи. – Валери, я люблю тебя. И никогда не причиню боли, поверь. Моя жизнь впервые наполнилась смыслом.

Но я в очередной раз отстранилась:

- Прости Лерон, но мне кажется, твои руки все еще пахнут кровью тех людей. Я не могу быть с тобой, это в принципе невозможно. Тебе сто пятьдесят! Ты не стареешь. Но, даже если бы не было этой проблемы, все равно нам не по пути. Я не смогу жить, осознавая, что ты где-то кромсаешь кого-то на куски, а потом приходишь, садишься в кресло с газетой в одной руке и чашкой кофе в другой.

- И ты хочешь уйти? – его глаза смотрели куда-то сквозь меня, а голос стих.

- Скорее всего, да. Если ты будешь держать меня силой, то сделаешь только хуже.

- Я не собираюсь держать тебя. Если хочешь, можешь идти, хоть сейчас, – он уже собрался уйти, но остановился и произнес, - спасибо за честность. Для меня это многое значит.

После его ухода немедленно приступила к сборам, сейчас уже не могла сдерживаться, поэтому разрыдалась. Когда закончила, вышла из комнаты и поспешила вниз. Из столовой вышли все, они стояли и смотрели, наверно считали предательницей, но это уже неважно. Клавье приказал Сози готовить машину и подать ее к воротам, а сам хотел помочь мне с чемоданом, но я отказалась:

- Спасибо вам всем за то, что приняли меня как родную и простите за то, что так предательски сбегаю. Но вы особенные и мне не место здесь. И еще, я никогда вас не забуду.

У Совади и Теу навернулись слезы на глазах, но они промолчали.

Выйдя на улицу, в последний раз посмотрела на окно Лерона и побрела к воротам. Пока шла, чувствовала вину за то, что сейчас происходило с Бонно. По его глазам было видно, какие муки он испытывал, когда отпустил меня, но разве у нас есть шанс? Разве мы можем быть вместе? Мы выдумали себе сказку, в которую так рьяно пытались поверить. Он демон здешних лесов, а я обычный человек с обычными проблемами, который просто хочет найти свое, не менее, обычное счастье.

До ворот оставалось всего около трех километров, но я вдруг остановилась, ноги сами перестали идти, вокруг сейчас стояло множество деревьев, с которых то и дело падали листья. Тогда положила чемодан на землю и села на него сверху. Что же меня все-таки держит? Неужели чувства к Лерону сильнее страха, сильнее внутреннего гуманизма? Или же это просто жалость? Ведь у него непростая жизнь, он остался в одиночестве, вынужден вечно скрываться в лесах, не имея возможности увидеть остальной мир. Вдруг это та самая неправильная жалость, которая подменяет истинные чувства и заставляет нас совершать ошибки? И как же это понять?