Все для тебя - Лидия Лукьяненко Страница 20

С интересом наблюдала Наташа и за троицей Полежаев — Залесская — Митин, тем более что Женя Залесская тайно сохла по Аистову, который на нее вообще не реагировал. В этом молодая учительница усматривала свою вину, Женя была ей симпатична. Невысокая миленькая темноволосая девочка с короткой стрижкой и влажными карими глазами, она замечательно читала стихи и, как подозревала Наташа, сочиняла тоже. Отличник Саша Полежаев не зря выбрал ее из всего класса — было что-то такое в этой улыбчивой и живой девочке. Хулиган Митин тоже по-своему уникальная личность. Наташа редко встречала людей, которые бы ничего не боялись. Ромка Митин был как раз такой. Маленький, щуплый, большеротый, он умел заставить считаться с ним даже здоровяка Острова. Учился он плохо, но был смышленым парнишкой. Не нравилось ему учиться — и все тут, однако, познакомившись с ним поближе, Наташа удивилась тому, как много он знал для своих лет, и скорее всего — из книг, но даже под пыткой не признался бы в этом. Ромка мог одним метким словом поставить на место выпендрежника Стеблова. Что ни говори, хотя Димка и был ее верным пажом, острословом и человеком, о котором говорят «душа-парень», любил он покрасоваться и щегольнуть обрывками где-то как-то ухваченных знаний.

Вообще ей нравился ее класс. В нем не было «проблемных» учеников — с приводами в милицию и алкоголиками-родителями, но вскоре она поняла, что и от таких, казалось бы, вполне благополучных детей можно ожидать сюрпризов.

…Дискотека по случаю окончания первой четверти удалась на славу. Концерт получился интересным. И ее класс отличился. Залесская прочитала стихи, Антипова снизошла и сыграла какую-то джазовую пьесу. Маринка Ермакова, потряхивая темными завитыми кудрями и позванивая монистами, станцевала цыганский танец. Это был первый для Наташи большой концерт, в котором выступали ученики ее класса, и она страшно волновалась. Она сидела в первом ряду и была очень горда за своих воспитанников. Кате она сделала замысловатую прическу, приподняв волосы, отчего ее лицо казалось взрослее и красивее, Жене перед выходом на сцену надела свое ожерелье из голубых камешков, Марине принесла шикарную красную блузу с глубоким декольте — цыганка получилась что надо!

Ее верные мальчишки помогали ей. Дима принес магнитофон и отвечал за музыку для Марины: вовремя включал и выключал «цыганочку», прибавлял и убавлял звук в нужном месте. Марина благодарила его взглядом больших, подведенных Наташиным карандашом цыганских глаз. Молчаливый Аистов работал суфлером для Жени — стоял за складками занавеса с томиком стихов, готовый в любую минуту прийти на помощь. Да еще согласился переворачивать нотные листы Антиповой.

Такая помощь была очень нужна девчонкам, они чувствовали себя уверенней. Наташа понимала это и попросила мальчиков именно таким образом принять участие в выступлениях одноклассниц. Она не ошиблась, это был правильный шаг, и поэтому все удалось. И вот такой, казалось бы, замечательный вечер был испорчен чрезвычайным происшествием.

Когда дискотека, которая началась сразу после концерта, уже подходила к концу, Наташа зашла в класс и удивилась странному запаху. Этот запах шел от окна у последней парты. Там за оконной шторой происходила какая-то возня. Она успела только рассмотреть, что за портьерой находилось двое — Аистов и еще кто-то. Наташа уже сумела определить природу сего «аромата» — его распространяют рвотные массы. Со студенческих лет она знала, что такое обычно бывает после перепоя. С их ребятами иногда случалось такое на вечеринках. Но то были взрослые люди, студенты, а это — семиклассники, почти дети!

В этот момент, как на грех, в класс зашла завуч — дородная матрона с замашками тюремной надзирательницы. Наташа сама боялась ее до столбняка.

— Наталья Сергеевна! — звучно произнесла она, гордо неся свою пышную грудь, будто нос корабля. — Надеюсь, сегодня вы, как дежурный учитель, все проверите и закроете. Завтра можете отдыхать. У вас три дня… А откуда этот запах? — наконец учуяла она и грозно посмотрела на помертвевшую Наташу. — Наталья Сергеевна, чем это пахнет у вас в классе? — Она смерила побледневшую учительницу уничтожающим взглядом, словно ничуть не сомневаясь, что именно она является причиной подобного запаха.

— Я… Понимаете, я… — залепетала Наташа, прекрасно понимая, что никакие слова ей не помогут. В лучшем случае ей грозит выговор, в худшем…

Как только завуч вошла, возня за шторой прекратилась. А сразу после этих слов из угла вышел Сережа. Он был немного бледен и держался за живот.

— Мне уже лучше, Наталья Сергеевна, — слабым голосом сказал он. — Не надо «скорую»… у меня такое бывает… Мама говорит — плохая печень. — Он подошел ближе к учительнице и завучу, стараясь отойти подальше от окна.

— Что бывает? Что с тобой? — по-прежнему строго, но уже с некоторым беспокойством спросила завуч, приблизив свое лицо к мальчику и стараясь уловить его дыхание. Наташа поняла, что она пытается унюхать запах спиртного. Не обнаружив ничего подозрительного, она жестом врача приподняла ему веки, рассматривая белки глаз.

— Да, белки желтоваты, — констатировала она. — Что ты сегодня ел?

— Ничего, только то, что в школе давали, — покорно ответил Аистов. — Суп, котлета, компот…

— От этого ничего не может болеть, у нас всегда все свежее, — быстро проговорила завуч, испугавшись, что отравление едой из школьной столовой может иметь для школы, да и для нее лично весьма нежелательные последствия. Воображение тут же нарисовало ей кошмарную картину: массированная проверка Минздрава и заголовок в городской газете: «В столовой тридцать первой школы отравились десять учеников». Она опасливо пощупала Сереже голову и еще раз спросила:

— Что еще ты ел?

— Больше ничего, — вяло и безжалостно ответил тот, не желая, по-видимому, дать бедному завучу сегодня спокойно заснуть.

— Тебя вырвало?

— Да. Но не волнуйтесь, мне уже лучше, я уберу. Просто очень плохо стало. Я как раз за партой сидел, не успел встать. Там, в углу… немного… Я сейчас…

— Не надо, не надо. Пойдем со мной в медкабинет. Как хорошо, что я медсестру еще не отпустила. А вы, Наталья Сергеевна, закройте дверь изнутри, уберите и проветрите, пока ученики не вернулись за вещами. Вы меня поняли? — И она удалилась той же царственной походкой, уводя за собой Аистова.

Наташа быстро закрыла дверь. За оконной занавеской сидел испуганный и вмиг протрезвевший Полежаев. От кого угодно можно было ожидать такого конфуза, но не от этого серьезного и спокойного мальчика.

— Господи! Ты? Как ты мог? Почему? — бормотала она, хорошо понимая, что нельзя терять ни минуты. — Ладно, потом разберемся. Ты как, сам прибрать можешь?

Полежаев кивнул.

Она открыла все окна, набрала в ведро воды, бросила тряпку и принесла все Полежаеву.

— Мой.

Холодный осенний ветер быстро выстудил и освежил комнату. Через десять минут от противного тошнотворного запаха не осталось и следа. Она заставила Полежаева умыться и прополоскать рот, но от парня все равно пахло вином. Дрянным дешевым вином.