Восход над океаном - Китти Лонг Страница 20

И вот на тебе… Как же пристально Барт вглядывался в лица своих сыновей, чтобы сделать такое наблюдение!

— К обеду я испеку огромный яблочный пирог! — сообщила Бетти. — Надо же, радость-то какая… Я так скучала по вам и по дому… Сколько лет он стоял пустым, я уж и не думала, что когда-нибудь окажусь тут снова… Ладно, что это я заболталась… Пойду готовить пир горой!

Алрика улыбнулась. Добрая старая Бетти! Как она светится от счастья… Так же, как светилась сама Алрика несколько лет назад, поднимаясь по этим ступеням, ходя по этим комнатам, вкушая чудесный обед, приготовленный заботливыми руками верной домработницы.

— А теперь, парни, давайте я покажу вам комнату, которая для вас приготовлена, — объявил Барт и указал наверх.

— Наперегонки! — предложил братцу Сэмми и, хохоча, кинулся вверх по лестнице. Томми, жужжа как самолет и раскинув «крылья», ринулся следом.

— Осторожно, не свалитесь! — воскликнула Алрика и поспешила наверх, готовая поймать того, кто споткнется и кубарем полетит с лестницы.

Следом за семейством степенно следовал Бартон, мягко подшучивая над всей этой суетой.

Так — с шумом, криками и смехом — они добрались до дверей комнаты, которая когда-то была спальней для гостей и большую часть времени пустовала.

— Ну, не стесняйтесь, заходите, — предложил Барт и толкнул дверь.

Любуясь представшим перед ними зрелищем, Алрика ахнула и всплеснула руками. Комната здорово преобразилась.

Она находилась под самой крышей, и потолок над стеной, выходящей во двор, был скошен, повторяя форму ската. В этом откосе прорезали пару мансардных окон в дополнение к обычным, и детская была залита солнечным светом и полна воздуха.

Уютные обои с забавным рисунком, красивые занавеси, мягкий пушистый ковер на полу — все было сделано так, чтобы детям было здесь удобно и приятно находиться. Две кроватки были накрыты плюшевыми покрывалами, над ними висело по ночнику, а рядом, что особенно умилило Алрику, стояло кресло для взрослого, который будет читать детям на ночь сказку.

На полках Барт расставил несколько книжек в ярких обложках и рассадил мягких игрушечных зверей, были здесь и машинки, кубики, конструкторы… Перед окном стояли две маленьких парты со стульчиками, чтобы дети могли рисовать, сидя за ними.

Мальчишек, в отличие от их мамы, интересовали не прелести интерьера, а новые игрушки. Они деловито прошествовали к стеллажу, стащили с него большой самосвал и принялись грузить в него пантеру, которая горизонтально не входила, а вертикально — перевешивала. Решение этой задачи показалось детям настолько важным, что они позабыли обо всем на свете.

Алрика посмотрела на Барта восхищенными глазами.

— Да, ты знал, чем угодить мальчишкам! Я бы не отказалась от такой детской, конечно, с поправкой на пол — если бы в ней было побольше кукол и игрушечных кастрюлек.

— Я просто вспомнил, чего мне хотелось, когда я был маленьким, — ответил он. — Я любил просыпаться, когда солнце заливает комнату, любил сидеть на полу и играть с «бибиками» или собирать робота. А книжки… Посмотри — я купил им свои самые любимые. «Сказки дядюшки Римуса», «Мэри Поппинс», «Питер Пэн».

— Да? Ты любил «Питера Пэна»? Ты никогда не рассказывал мне…

Алрика по-новому взглянула на бывшего мужа.

Перед ней стоял взрослый, состоявшийся человек, крупный акционер пары солидных предприятий, имеющий за плечами два брака, и смотрел на нее глазами мальчишки, который никак не хотел вырастать. Он был так трогателен среди всех этих игрушек, особенно когда решил присоединиться к детям, сел на корточки и принялся помогать им пристроить пантеру.

Алрика наблюдала за возней этой троицы и испытывала смешанные чувства. И умиление, и уколы ревности — как же так, ее мужчины совершенно о ней позабыли и увлечены игрой друг с другом… И ощущение, что все они трое — такие родные-родные, и что сама она — дома, и все — на своих местах…

Наконец она решила присоединиться к их возне.

— Давайте познакомим ваших зверей с остальными, — предложила она. — Усадили пантеру? Теперь давайте повезем ее в гости к медвежонку. И Короля-Льва не забудьте.

Все включились в предложенную игру, и тут Барт проявил недюжинные актерские способности. Он говорил и за мишку Тедди, и за мишку Гризли, и за собачку, и за ослика… Дети покатывались со смеха, да и Алрика временами хохотала так, что падала на ковер.

Барт наслаждался произведенным впечатлением и старался и того больше. Через пару часов от идеального порядка в детской не осталось и следа — игрушки расползлись по всей комнате, по всему ковру высились замки и баррикады из деталей от конструктора, а дети, которым уже надоело все это великолепие, забрались на кровати и принялись драться подушками.

Алрика уже собиралась их растаскивать и утихомиривать, помня, что за бурным весельем часто следуют столь же бурные рыдания, как снизу раздался голос Бетти:

— Мистер Элдридж! Алрика! Обед готов!

— Не хочу обедать! — воскликнул Сэмми, запуская подушкой в Тома. — Я вот-вот победю!

— Это я тебя победю, — отбиваясь, возразил раскрасневшийся Томми. Оба взмокли и разлохматились, футболки выбились из штанишек.

— Так. Ну-ка быстро прекращаем, — строго сказала их мама, раскрывая сумку. — Переодевайтесь в сухие майки, мойте руки и — марш в столовую!

— Не хочу! — пропищал Томми, ныряя с головой под покрывало.

— И я не хочу! — подхватил Сэмми, прячась от мамы под парту.

— А кто хочет получить кусок вкусного пирога? — поинтересовался Барт.

— Я! Я! — Два носа высунулись из укрытий в предвкушении сладкого.

— Тогда переодевайтесь и — за стол. Сладкое — только после обеда.

— Мне чур кусок побольше, — заявил Сэмми, вылезая из-под стола.

— И мне — побольше, — скинул с себя покрывало Томми.

Победа Барта почему-то разозлила Алрику. Когда мальчишки надели предложенную одежду и были отправлены в ванную, она обернулась к Барту и заявила:

— Знаешь, каждый считает, что умеет обращаться с детьми, когда возится с ними редко и понемногу. А попробовал бы ты с ними управляться каждый день и не по разу, когда один не слушается, а второй начинает ему подражать и подхватывает…

— Попробую. С удовольствием, — ответил Барт и открыто посмотрел в глаза Алрики.

Она тут же пожалела, что не удержала язык за зубами. Ей же совсем не надо, чтобы он тревожил их с детьми каждый день. Впрочем, почему она так думает? По-прежнему опасается, что Барт бросит их снова и это травмирует детей? Или все-таки дело в том, что она не может простить ему обиду и жаждет наказать Барта, мешая встречаться с сыновьями?

Но имеет ли она право так поступать, имеет ли право вставать между ним и малышами? Ведь детям так хорошо и весело с Бартом… Да и он ведет себя так, словно старается загладить свою вину. В ее ушах снова прозвучал голос Барта: «Уязвленная гордость — плохой советчик, Алрика».