Любовь одна - Инга Берристер Страница 20

Дороти резко тряхнула головой. Что еще за ерунда?! Делать Дункану больше нечего, как только обдумывать их разговор! С чего это она решила, будто настолько ему небезразлична, что он станет тратить свое драгоценное время на то, чтобы вспоминать каждое слово из их разговора и анализировать все оттенки эмоций, которые стоят за словами?! Да он просто пожмет плечами, скажет себе, что поступил правильно — попросил прощения, а то, что Дороти его извинения не приняла, так это, как говорится, ее проблемы. После чего благополучно выкинет ее из головы и думать о ней забудет.

На самом деле, ему все равно, какие будут у них отношения — сердечные или не очень. И она не допустит, чтобы Дункан начал вспоминать о прошлом — о том, как она с благоговением ловила каждое его слово, каждый взгляд… как она смотрела на него с восторженным обожанием в глазах. Она не допустит, чтобы он с холодным презрением забавлялся, отыскивая в каждом ее слове предательскую слабость женщины, имевшей глупость по уши влюбиться в мужчину, который не может — или не хочет — ответить ей взаимностью.

Лучше держать Дункана на расстоянии. Вести себя с ним сдержанно, холодно и отчужденно. Нельзя рисковать и подвергать свои чувства опасности. Она была права, отказавшись принять извинения Дункана и предложенную им дружбу. Чем меньше они будут общаться, тем лучше. А теперь они, скорее всего, будут общаться мало. После того «теплого приема», который она ему устроила, Дункан больше к ней не придет.

Умом Дороти понимала, что такой вывод должен ее успокоить, но в душе чувствовала себя несчастной и одинокой. Это было неприятное чувство — гнетущее, тяжелое. Дороти чихнула и тихонько чертыхнулась. Нет сомнений: чувствуй она себя лучше, ей было бы проще справляться с наплывом эмоций, которые пробудил в ней разговор с Дунканом и которые были ей неприятны, поскольку заставляли ясно осознать свою полную беспомощность перед этим мужчиной.

Еще неделю назад Дороти искренне верила в то, что Дункан совсем ничего для нее не значит. Но, как теперь выясняется, она просто обманывала себя. И для того, чтобы это понять, ей хватило нескольких встреч и одного поцелуя — поцелуя, исполненного ненависти и гнева.

Неужели она действительно такая дура?! Похоже на то, с горькой усмешкой сказала себе Дороти. К чему отрицать очевидное? Она любит Дункана. И любила его всегда.

Дороти решила, что лучше всего для нее — лечь спать. Чтобы уже ни о чем сегодня не думать. А то неизвестно, до чего так можно додуматься. Она любит Дункана… Но этого не может быть. Тогда, десять лет назад, ей казалось, что она действительно его любит. Однако какая может быть любовь в пятнадцать лет?! Обожание — да. Но не любовь. Просто в своей глупой юношеской восторженности она видела в Дункане не живого человека, а какого-то сказочного героя — прекрасного и почти недосягаемого, кем можно лишь восторгаться издалека.

А для взрослых любовь — это такое чувство, которое подразумевает равенство двух людей. Чувство, которое допускает, что у твоего любимого могут быть недостатки, поскольку он не непогрешимый герой из прекрасной и доброй сказки, а обыкновенный человек, которому не чуждо ничто человеческое. Любовь — это когда ты принимаешь человека таким, какой он есть, а не придумываешь себе совершенный идеал, которого в действительности не бывает. Тогда, в пятнадцать лет, Дороти влюбилась не в Дункана, а в тот идеальный образ, который существовал лишь в ее воображении. Он отвечал ее представлениям о том, каким должен быть человек, достойный любви. А настоящего Дункана она не знала. Да ей и не нужен был настоящий.

Хотя нет. Это неправда. Она знала его настоящего. Знала, каким он бывает добрым, чутким и отзывчивым. Знала, какой он веселый и даже иной раз ехидный, но все равно — очень хороший. До того, как Дороти невольно подслушала тот разговор Дункана с дедом и стала избегать встреч с ним, они много времени проводили вместе, и она постоянно чувствовала его теплое к ней отношение, его искреннее внимание и нежную заботу.

Теперь он конечно же изменился. Тот — прежний — Дункан, которого она знала, никогда бы не стал делать поспешных, необоснованных выводов. Никогда бы не стал думать о ней плохо. Никогда бы не разозлился на нее, не отнесся к ней с таким презрением.

И ее чувства к нему… те самые чувства, которые она, за неимением более подходящего определения, называет любовью… Разве такое возможно — когда ты думаешь, будто любишь чело-. века, но в то же время ужасно злишься на него за то, что он одним своим существованием нарушает твой покой? Когда готова бежать на край света, лишь бы только с ним не встречаться?!

Когда-то он очень сильно ее обидел. Горечь от той обиды не прошла до сих пор. Только со временем эта горечь превратилась в злость. Ну и что? Разве все эти чувства исключают любовь? И как определить те чувства, которые она испытывает к нему?

Наверное, их можно было бы назвать чувственным вожделением, рожденным из любопытства пятнадцатилетней девочки, в которой только-только пробуждается сексуальность. Это любопытство давно должно было пройти. Но оно не прошло. И что самое странное — теперь разгорелось с новой силой.

Да, Дункан будил в ней желание. К чему это отрицать? Даже сейчас, когда Дороти вспоминала о том, как при одном только взгляде на Дункана все ее существо загоралось огнем, ее пробирала сладкая дрожь. Никогда раньше она не испытывала такого пронзительного желания.

Но если она такая чувственная и горячая женщина, тогда почему никто, кроме Дункана, ее не возбуждает? Да, она сама сторонится мужчин, сама не идет на сближение. Потому что боится близких отношений. Потому что ей страшно, что мужчина, которому она отдаст свое сердце, не примет этого дара, как когда-то его не принял Дункан. Дороти давно уже поняла, что она — из тех женщин, для которых сексуальные отношения немыслимы без любви. И если никто, кроме Дункана, не смог возбудить в ней желание, это значит, что…

Дороти уткнулась лицом в подушку и громко застонала. Зачем она терзает себя? Зачем постоянно думает о том, что причиняет ей боль? Зачем копаться в каких-то причинах, строить какие-то предположения, когда можно просто принять правду?! Она любит Дункана. Иначе почему она так отчаянно боится поддерживать с ним приятельские отношения, почему старается держать его на расстоянии? Он пришел к ней, чтобы искренне извиниться за свою ошибку. Но она не приняла его извинений. Мало того, специально постаралась его разозлить, чтобы ему уже точно не захотелось прийти к ней опять.

Зачем? Почему? Уж конечно, не из-за гордости или глупого упрямства. Когда-то он оскорбил ее чувства. Она дала себе слово, что больше никому не позволит обидеть ее. Никому. И в первую очередь — Дункану. Потому что второй раз подобного унижения она просто не выдержит.

Но ведь это еще не повод для того, чтобы портить отношения с человеком, который пришел к тебе попросить прощения.

Зачем он вернулся?! Почему не остался в своей Америке навсегда?! t

В бессильной злости Дороти ударила кулаком по подушке. Она никак не могла расслабиться. Все ее тело болело от внутреннего напряжения. И еще ей было страшно. Больше всего ей хотелось закрыть глаза и заснуть, а проснувшись наутро, понять, что все, что случилось сегодня, — просто кошмарный сон.