Тайная жизнь Лиззи Джордан - Крис Манби Страница 20

А Ричард подходил под описание человека, который поможет мне достать всех этих зануд, которые говорили мне, как они завидуют свободной одинокой жизни, в то время как им приходится все время лежать в тесноте, скорчившись в объятиях какого-нибудь кавалера. Он был вполне хорош собой, — во всяком случае, он обладал всем набором черт, которые можно назвать человеческим лицом, — он носил брюки той длины, которая закрывала его худые ноги. Он иногда носил рубашку, у которой не было номера на спине, а кроме того, у него была настоящая работа (для меня это было важно, потому что, когда я приехала в Лондон с мечтами стать еще одной Марианной Фэйтфул [11], я прошла определенный период, встречаясь исключительно с музыкантами и художниками. Я обнаружила, что творческие личности очень хороши до тех пор, пока ты не уходишь на работу в понедельник утром, оставляя его в постели, и возвращаешься вечером, чтобы обнаружить его точно там же, где оставила. Творческая личность, блин! Просто жлобство). Нет, мне нужен был мужчина, который уходил бы из дому до меня. И это был Ричард, ездивший на работу в Сити.

Да, он был бухгалтером, а не супербогатым торговцем ценными бумагами, который пьет «Боллинджер», как я «Перье» (минеральную воду), но в жизни каждой девушки наступает момент, когда она понимает, что есть смысл в удобных тапочках, и перестает мечтать о поп-звезде.

— А разве мы никуда не идем сегодня вечером? — спросил Ричард, увидев меня стоящей в дверях кухни в старой отцовской пижаме и халате, протершемся на локтях до состояния паутины.

Я опустила глаза. Взволнованная грядущим приездом Брайана, я совершенно забыла, что мы договорились пойти выпить в паб, и уже приготовилась лечь спать после ванны.

— Ты не хочешь отпраздновать свой день рождения?

— А что тут праздновать? — радостно вмешалась Сима. — Лиззи уже почти тридцать.

— Нет, — запротестовала я. — Я еще посередине.

— Посередине? — фыркнула Сима. — Двадцать семь — это никакая не середина. Середина — это от двадцати четырех до двадцати шести. Если ты старше, то официально переходишь в категорию под тридцать, — она даже высунула язык, чтобы подчеркнуть свое оскорбление.

— И мы никуда не идем по причине груза среднего возраста? Ну, ладно, — сказал Ричард, усаживаясь в одно-единственное кресло, и нам с Симой опять пришлось втиснуться по обе стороны от Жирного Джо. — У меня все равно нет денег. Может, у вас в доме случайно есть пиво?

— Пойду посмотрю, — сказала я, втайне радуясь поводу не сидеть рядом с этим похожим на мягкую мебель пердуном, который назывался моим соседом по квартире.

— Наверно, только эта французская дрянь, которую привезли из поездки на безналоговом пароходе в Кале.

— Отлично, — сказал Ричард. — А это уж, наверно, будет совсем нагло с моей стороны, если я попрошу положить чего-нибудь на тост? Сыра или бобов. Все равно. Я собирался купить еды по пути с работы, но моя карточка уже не работает.

— Мне казалось, что у тебя в пятницу была зарплата? — удивилась я.

— Да. Но я уже так превысил кредит в банке, что к тому времени, когда я взял десятку на футбол в воскресенье утром, я опять подошел к границе кредита. Придется в этом месяце подтянуть ремень, но в следующем все будет в порядке. Обещаю.

Услышав это, Сима с сомнением взглянула на меня. Все гуманитарные организации третьего мира боролись за то, чтобы положить предел страшному превышению кредита в Вестминстерском банке, но пока что она еще не встретила никого, кто мог бы с этим справиться.

— Надеюсь, что твоя карточка кончилась после того, как ты купил Лиззи подарок на день рожденья, — сказала она, многозначительно изогнув надменную бровь.

Ричард неловко заерзал.

— На самом деле, Лиззи, я хотел с тобой об этом поговорить. У меня есть идея о том, что тебе купить, но я решил, что, может быть, лучше ты сама выберешь себе подарок, а я его оплачу. Таким образом, ты уж точно купишь то, что хочешь. Что ты думаешь?

Сима неодобрительно закатила глаза.

— Как романтично! — усмехнулась она. — Ты лучше приготовься к серьезному расходу, Ричард.

— Я пощажу тебя, — заверила я.

В этом была разница между мной и Симой. Если кто-нибудь из ее знакомых необдуманно соглашался сделать покупки на свою карточку, то через какое-то время могло обнаружиться, что ему пора закладывать свою квартиру еще до того, как она успевала опустошить полки в магазинах. Если кто-то предлагал мне сделать покупки, то я обычно возвращалась с курткой с одним рукавом, купленной на распродаже, бормоча, что это именно то, что нужно, а приделать рукав совсем нетрудно. Я говорила, что мой подход делает меня более привлекательной личностью, но Сима сказала, что я должна разобраться в себе.

— Возможно, такой подход говорит о том, что ты не жадная, — соглашалась она. — Но с другой стороны, он оскорбителен. Мужчинам приятно думать, что они могут обеспечить женщину. Отказывая им, ты практически совершаешь акт кастрации.

Замечательная мысль.

Сима была отличным примером реакции Зо Болл [12]. Она не хотела быть просто чьей-то приятельницей. Он хотела иметь право надевать на себя розовый тюль и перья, подрагивать ресницами, и, когда она это делала, подарки сыпались направо и налево. Я же вела себя абсолютно традиционно, готовила тосты с бобами, гладила и при этом отказывалась принять помощь, когда мужчины пытались поигрывать для меня своими финансовыми мышцами. Она права, конечно, я дура.

— Лиззи, сегодня распродажа в Топ-шопе, — попыталась переманить меня Сима, уже второй раз за час исследуя в зеркале свое отраженье.

— Ты видел это письмо? — спросил Джо Ричарда, когда Сима оказалась на безопасном расстоянии. — Какой-то болван написал, что не может понять разницу между «Аудиолэб» и аналогичными продуктами бренда FЗ!

— Ты шутишь, — сказал Ричард, взяв журнал, чтобы убедиться в этой очевидной ереси.

О-хо-хо…

Мои взаимоотношения с Ричардом развивались стремительно с самого начала нашей встречи. В первую ночь мы прошли период влечения и страсти. Теперь мы уже были на том этапе, когда я стала задумываться, а может ли человек, который ничего не зарабатывает за неделю, обеспечить моих детей — мальчика и девочку, которые у меня будут, как я всегда себе представляла, с каким-нибудь богатым человеком.

Тем не менее я вытащила два куска хлеба для тостов, отскоблила плесень, появившуюся по углам, и пошла поставить их в гриль. Подставка для гриля была, как всегда, покрыта густым толстым слоем вонючего жира от бекона. Если бы я делала тост для себя, то пришла бы в ярость и стала бы скоблить подставку жесткой щеткой до кровавых мозолей, потом устроила бы домашнее собрание, на котором заявила бы, что каждый, пользующийся грилем, должен положить фольгу, чтобы жир можно было бы легко и просто убрать, оставив сияюще-чистую подставку, которую может сразу использовать некий домашний абстрактный вегетарианец (хотя я с таким бы привередой и за стол бы не села). Но я делала тост для Ричарда и подумала, что ему должен понравиться привкус старого бекона.