Мужей много не бывает - Адель Паркс Страница 20

Стиви оставил гитару и звуковое оборудование в пабе и переоделся в футболку и джинсы, которые гораздо лучше вписывались в двадцать первый век, чем его сценический костюм. Мы поймали такси и болтали всю дорогу. Оказалось, что он не уличный музыкант, время от времени выступающий в пабах, а школьный учитель. А концерты — это его побочная работа.

— Ты разочарована или рада? — спросил он.

— Мне все равно. Я не испытываю предубеждения ни против того, ни против другого, — честно ответила я. А вот Белла была бы рада.

Мы зашли перекусить в «Вингт-Кватре» на Фулем-роуд. До этого я никогда там не была, но один раз поздно вечером проходила мимо и видела у входа целую очередь. В тот раз я пыталась поймать такси до дому после гонки в отделение экстренной медицинской помощи районов Челси и Вестминстер (маленькая деталь «Лего», попавшая Эдди в нос, — целая отдельная история). Я удивилась, как этот ресторан собирает такие толпы, — он вовсе не выглядит каким-то там особенным. Оказывается, что он бьет по посетителям сразу из двух стволов. Во-первых, он предлагает превосходную еду двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю и поэтому представляет собой желанную бухту для голодных завсегдатаев ночных клубов, и, во-вторых, здесь вместе со счетом тебе приносят небольшую чашку с шоколадным горошком «Смартиз». Кто против этого устоит? Точно не мы со Стиви.

Нас провели через небольшой шумный зал к столику в дальнем углу. Я бегло осмотрела интерьер (ретро, но очень мягкое, без излишеств) и посетителей (эклектика — от элегантных состоятельных женщин в тонких шерстяных шалях до непрошибаемо стильных, упакованных в «Дизель» клабберов). Общим для всех было неожиданно шумное настроение. Стиви заказал бургер и жареный картофель, я выбрала копченую семгу с омлетом на тосте, хотя сильно сомневалась, что смогу хоть что-нибудь впихнуть в себя в его присутствии. Я была на все сто словно девочка-подросток.

Мы разговаривали, сплетничали, вспоминали случаи из жизни, сравнивали мнение по поводу всего на свете, замолкая только затем, чтобы перевести дух. Затем я стала рассказывать об Эдди. О нем я могу говорить целую вечность, так что мне приходилось постоянно спрашивать: «Тебе не скучно?» Стиви каждый раз уверял меня, что ему не скучно.

Он рассказал о своей работе, друзьях и воскресном жарком у своей матери. Я начала слегка беспокоиться — я терпеть не могу мужчин с эдиповым комплексом и не верю в теорию о том, что, если мужчина внимателен к матери, он будет столь же трепетно относиться и к любимой женщине. В возрасте Стиви слишком близкие отношения с матерью могут указывать только на недостаточное знакомство с кнопками на панели управления стиральной машины. Так что я вздохнула с облегчением, когда он, вместо того чтобы восторженно отозваться о том, какое у его матери получается жаркое, признался, что готовит она плохо.

После университета Стиви послонялся некоторое время по Эдинбургу, затем решил сменить обстановку и три года провел путешествуя по всему свету. Я обожаю говорить с людьми, повидавшими мир. Мы взахлеб рассказывали друг другу о тех странах, где мы побывали, а также о тех, где мы только хотели бы побывать. Только путешественник может с интересом слушать, как кто-то рассказывает о закате, которого он сам никогда не наблюдал. Стиви был оживленным, остроумным, мягким и красивым до невозможности. А я вела себя так, будто Оскара никогда не случалось в моей жизни.

Было уже больше четырех утра, когда мы вывалились на улицу. Мы смеялись так, что я поминутно чуть не падала, — хотя я не помню, что такого забавного он говорил. Для меня это была замечательная ночь, и, насколько я могла понять, для него тоже. Как-то само собой получилось, что он обнял меня за талию, — и я не думаю, что только для того, чтобы не дать мне кувыркнуться через голову и приземлиться в канаву попой вверх.

— Что будем делать дальше? — спросил Стиви.

Я посмотрела вдоль Фулем-роуд и увидела вдалеке светящийся значок такси.

— У тебя есть девушка? — спросила я.

Пока мы со Стиви сидели в ресторане, мы чего только не обсуждали, но оба избегали говорить про личную жизнь. Я это делала по двум причинам. Во-первых, я не уверена, что у меня вообще есть личная жизнь, о которой стоило бы говорить; и, во-вторых, даже если она у меня когда-то и была, из-за нее я стала не то чтобы циничной и недоверчивой, но определенно уязвимой и настороженной. А это, насколько я понимаю, не те качества, которые рассчитываешь обнаружить в девушке, с которой у тебя свидание. Если только это свидание — а я была почти уверена, что так оно и есть. Все указывало на это.

Интересно, а какая у Стиви причина для молчания?

— Нет, сейчас я свободен, как ветер, — улыбнувшись, ответил он.

Мне хотелось спросить его, не желает ли он, чтобы я изменила существующее положение вещей, но даже под влиянием выпитого я не решилась действовать настолько прямолинейно. У него на руке не было кольца, но я подумала, что лучше уточнить:

— Ты женат?

Стиви уставился себе под ноги:

— Дело в том…

— Ты женат на своей работе, так? — перебила я его. Ну конечно, он не женат. Какой глупый вопрос. Даже оскорбительный, после того как он сказал, что свободен. Мне немедленно стало стыдно.

— Нет, я не это хотел сказать.

Мне в голову вдруг пришла удручающая мысль.

— Ты гей? — со страхом спросила я.

— Вроде нет. По крайней мере, не был им, когда в последний раз проверял. А что? Ты страдаешь гомофобией? — с серьезным видом спросил он.

— Нет, конечно. Просто мне бы не хотелось, чтобы ты оказался геем. Но я нормально отношусь к однополой любви. Могу даже сказать, что некоторые из моих лучших друзей — гомосексуалисты.

— А я могу стать одним из твоих лучших друзей? — спросил Стиви.

Он заигрывал? Да, он заигрывал.

— Я надеюсь, что мы станем друзьями, — заверила я его.

«Я надеюсь, что станем гораздо больше, чем друзьями», — подумала я, но не сказала этого, потому что как раз в этот момент рядом с нами остановилось такси.

— Подвезти? — спросил водитель.

— Да! — хором откликнулись мы со Стиви.

По дороге к Стиви и у него дома я как-то слишком уж нервничала. Я постоянно путала Уэст-Хампстед и Хайгейт и едва смогла выговорить, что пью черный кофе с одним кусочком сахара.

— Мне кажется, я забыла, как это делается, — призналась я.

— Что делается? — спросил Стиви.

— Ну, то, что мы вроде бы собираемся делать, — пробормотала я.

В тот момент я бы с удовольствием себя пнула. Я что, только что предложила ему переспать со мной? Так, что ли? Или нет? Похоже на то.

Мое смущение растворилось в улыбке Стиви.

— Лично я, например, собираюсь показать тебе огромную коллекцию фотографий, оставшихся от моих поездок в Малайзию, Индию и Таиланд. А тебе придется притворяться, будто это интересно, что легко, но только имей в виду — если ты преуспеешь, тебе придется просмотреть еще и старый южноамериканский альбом, — сказал он и стал рыться в заваленном вещами шкафу в поисках фотографий. Этим мы и занимались до тех пор, пока не встало солнце, а глаза не защипало от недосыпа.