Шалость - Лаура Паркер Страница 20

Декабрь 1809 года

Примерно в тридцати милях от Лондона в номере гостиницы, что в местечке Хартфорд-Бридж, пятеро британских офицеров засиделись за поздним ужином. В дополнение к традиционным отбивным и устрицам богатым постояльцам подали фазанов в желе, украшенных крабами и креветками, а также мясо в горшочках в пряном соусе, свежайшую ветчину и глазированные пирожные, пропитанные коньяком. Все эти деликатесы по требованию постояльцев были немедленно доставлены из Лондона, из торгового дома «Фортнам и Мейсон». Ни одна уважающая себя компания офицеров не могла бы поужинать, не заказав что-то у Фортнама. Плотно покушав, покуривая табак и попивая кларет, провезенный в Англию под самым носом у бдительной таможни, офицеры принялись играть в карты, и далеко не «по маленькой».

— Я уже забыл, как холодно и противно в Англии зимой. — Говоривший служил в армии его величества в Калькутте. Игра у него не шла, и надо было найти виновного в неудачах. Английская погода прекрасно подходила для этой роли. — В сутках от силы шесть светлых часов. Чертов дождь и снег даже превращает в сумерки.

— Служба за границей тебя изнежила. — Мистер Хау поднял ногу в золоченом ботфорте на медную решетку камина.

— И ленивым, — добавил мистер Фрамптон, распечатывая новую колоду.

— Эта страна стала изнеженной и ленивой, — сказал Хемпхилл и взял в руки газету, которую отложил было в сторону. — Здесь говорится, что война с Францией приняла дурной оборот. Кажется, мало надежды на то, что положение изменится.

— Плохое командование. — Винслоу потер у себя под носом то место, где еще неделю назад красовались усы. — Из-за того, что герцог Йорк вынужден был подать в отставку, армия осталась без командующего. Скандал из-за юбки! Большего позора не придумаешь!

— Верно, старина! — отозвался Хемпхилл. — Лучше уж умереть в бою, чем сгнить, как эти ленивые ублюдки под Антверпеном прошлой весной.

Сотоварищи закивали в ответ. После неудачной попытки атаковать войска Наполеона под Антверпеном британские силы оказались отрезанными от своих на маленьком острове. Болезнь косила людей сотнями. В итоге погибли четыре тысячи солдат и еще одиннадцать тысяч остались инвалидами.

— Не армию надо винить, а парламент! — пробормотал Хау. — Что-то он совсем себя не проявляет. Спит на ходу!

— И что еще хуже, американцы осмелились заручиться помошью французов в торговле на континенте, — добавил Фрамптон.

— Попомни мои слова, нам еще предстоят крупные неприятности с колониями.

— Не думаю, что ты хотел бы в этих разборках участвовать, — усмехнулся Винслоу. — Как бы ты содержал в чистоте все эти кружева вне всякой цивилизации?

— Мы бы не успели запаршиветь, — сказал Фрамптон, подмигнув Хау. — Таким молодцам, как мы, не потребуется много месяцев, чтобы разобраться с врагами.

Хау и Фрамптон были полны хвастливой гордости от понимания того, что служба в лейб-гвардейском полку его величества дает им неоспоримое преимущество перед прочими военными. Даже над теми из сотоварищей, кто в более высоком звании служил в индийской армии. Даже форма у тех и других отличалась. Тогда как индийские пехотинцы были одеты в удобный, но невзрачный мундир, офицеры лейб-гвардейского полка носили дорогие красные мундиры с блестящими золочеными пуговицами — не оловянными, как другие, — обшлага рукавов были обшиты золотыми галунами, а белоснежные лосины заправлялись в начищенные до блеска сапоги из хорошей кожи. Даже сейчас, играя в карты, они не снимали шпаг с золоченым полукруглым эфесом. Шпага была символом их положения и носилась с гордостью.

— Позор, что мы потеряли колонии, — продолжал Хау. — Этот грубый промах лежит на совести у монарха. — Он наклонился и зашептал, понизив голос: — На троне Англии сидит безумец!

Индийские офицеры переглянулись. Немногие англичане осмеливались говорить о здоровье короля. Принимая во внимание характер их миссии, на теме этой лежало строгое табу. Они служили в почетном эскорте персидского посланника, мирзы Абу Хасан Шираза, который прибыл в Англию на борту «Грозного» ровно неделю назад.

После очередной сдачи Хау взглянул на пятерых доселе молчавших компаньонов.

— Ты ничего не можешь сказать по этому вопросу, Синклер?

Единственный человек в компании, облаченный в штатское, держался несколько поодаль. Под резко очерченными черными бровями сверкали желтовато-карие глаза. В неровном свете свечи лицо его казалось мистически странным: резкий переход от света к тени, никаких полутонов. Лоб рассекал глубокий шрам, но о происхождении этой раны он никогда не говорил. Взгляд его было нелегко вынести. Сейчас он был устремлен на Хау.

— Вам нечего сказать, сир? — с вызовом повторил Хау, ибо не любил чувства страха, а взгляд Синклера производил на него более пугающее впечатление, чем он готов был признать. — Или же вы считаете себя несведущим в таких вопросах?

Синклер левой рукой потянулся к картам, что раздал ему Винслоу.

— Если бы я имел контакт с герцогом Йорком, или герцогом Портлендом, или даже с самим монархом, я бы нашел, что посоветовать. Результат оказался лучше того, что мы имеем сейчас.

— Уверен, что вы так бы и поступили, — благодушно протянул Фрамптон. — Именно поэтому нам ничего не остается, как колесить по стране, помогая вам троим разыгрывать горничных при умственно отсталом язычнике, мнящем себя послом.

— Мужчины, наряжающегося в женские шелка! — добавил Хау. — Кажется, только Синклер его и понимает, даже когда он пытается говорить на английском. Но как мне кажется, это вполне естественно для того, — он бросил взгляд в сторону Синклера, — кто совсем отуземился.