Солнце любви - Нэн Райан Страница 20

Когда, наконец, прервав поцелуй, он поднял голову, Эми прижалась щекой к его голой груди. Несколько секунд его рука гладила ее волосы, а потом скользнула по ее шее к плечу. Он сдвинул в сторону и отвел вниз узенькую лямку, и через мгновение его длинные пальцы уже были внутри низко вырезанного кружевного лифа ее тонкой сорочки. Эми оторвала пылающее лицо от его груди, сделала шаг назад и взглянула Луису в глаза.

— Позволь мне увидеть тебя, Эми, — сказал он, и голос у него прозвучал на удивление мягко и тихо. — Всю тебя. Большего я не прошу.

Она не в силах была сказать ни слова и просто кивнула головой, когда его ласковая рука спустила лиф с ее левой груди. Она слышала, как резко он вдохнул воздух, и видела, как заходили мышцы на его бронзовой шее, когда он с трудом сглотнул слюну.

— Тонатиу… — едва дыша выговорила она, когда он быстрым движением спустил окаймленный кружевом край сорочки до ее талии.

В его черных глазах, устремленных на ее обнажившиеся груди, полыхал такой огонь, что она ощутила взгляд этих глаз, как горячее прикосновение, и ее тело мгновенно откликнулось: мягкие, атласные соски немедленно напряглись и затвердели.

— Эми, какая ты красивая… — проговорил он, и изменившийся голос друга детства красноречиво свидетельствовал о том, какой восторг он испытывает при взгляде на нее.

Его восхищение порождало и в ней чувство счастливого ликования и торжества. Когда его руки подобрались к узкому пояску ее панталон, она и не подумала воспрепятствовать этому. Она лишь издала короткий изумленный возглас, когда, уступив непреоборимому побуждению — постичь все ее женские чары, Луис сдернул вниз с ее бедер белье.

Эми инстинктивно вздрогнула. Теперь она была полностью обнажена; на ней оставались лишь жалкие лоскутки батиста и кружев, державшиеся на щиколотках голых ног. Она невольно подалась назад, когда Луис молниеносным движением опустился перед ней на колени.

— Скинь все это, — тихо распорядился он, и она торопливо повиновалась, переступив через лежащие на земле предметы. Он поднял их и крепко стиснул в руках, словно боялся, что она может передумать и вновь наденет их, прежде чем он получит возможность на нее наглядеться.

Он не встал на ноги, как того ожидала Эми; он остался в той же позе — на коленях, и взгляд его горячих глаз бесстыдно задержался на треугольничке светлых завитков у нее между бедрами. И снова, как тогда, когда он смотрел на ее грудь, Эми испытала такое ощущение, словно что-то переворачивается у нее внизу живота; она чувствовала, как стягиваются напряженные мускулы… впечатление было такое, словно не только глазами, но и руками он ее ласкал, касаясь таких мест, где никто не мог ее касаться раньше.

— Dios, — шептал он хрипло. — Dios, querida [11].

Эми даже дышать перестала, когда он вдруг выронил из рук ее кружевную сорочку. Его руки поднялись и сомкнулись у нее за спиной, он притянул ее к себе и прижался горячей щекой к ее животу. Она понимала, что глаза у него закрыты, потому что осязала своей чувствительной плотью беспокойное дрожание его ресниц.

— Эми… моя Эми, — шептал он, и его дыхание пламенем обжигало ее кожу.

Столь же быстро, как прежде прижался к ней щекой, он поднял голову, выпустил из рук ее стан и встал на ноги. Не отрывая от Эми жадного взгляда, он привлек ее к себе и поцеловал.

По неистовому биению сердца в его груди, которое она так явственно ощущала, она понимала, что он возбужден и взбудоражен, хотя она была слишком неопытна, чтобы сознавать, насколько возбужден. Когда, не прерывая жаркого поцелуя, он прижал ее к своему литому телу, она почувствовала внезапный жар и головокружение… словно это разбередило в ней некий новый вид жажды и томления.

Так чудесно было ощущать нажим его гладкой горячей груди! А знакомый золотой Солнечный Камень, зажатый между их телами, казался диском из расплавленного свинца, прожигающим ее грудь. Грубо заделанные швы брюк Луиса, словно наждак, царапали кожу Эми на бедрах и под грудью, но, как ни странно, это тоже оказывалось очень, очень хорошо!

Внезапно Луис оторвал свои горячие губы от губ Эми. Она даже моргнула от растерянности, когда он решительно отстранил ее от себя. Не понимая, что он задумал, она окликнула его и двинулась следом за ним, когда он повернулся и торопливо зашагал прочь.

— Стой где стоишь, — бросил он через плечо, и она, вконец сбитая с толку, остановилась. Она растерянно наблюдала за ним, когда он проворно взбирался по проложенной среди зарослей дикого винограда тропинке, ведущей к водопаду. Ей все еще было трудно дышать. Ошеломленная, обессиленная, она легла на плоские камни, пытаясь понять, что же в ее действиях так встревожило Луиса.

На какое-то время она потеряла его из виду, и глаза ее были устремлены наверх, к широкому каменному выступу. Но вот он появился на фоне пелены тумана, окружающего водопад, и она облегченно вздохнула.

Он сбросил брюки, шагнул к краю скалы и теперь молча смотрел вниз, на Эми, словно в глубоком раздумье. Наконец он слегка расставил ноги, медленно и глубоко вдохнул полную грудь воздуха и, не отводя глаз от своей избранницы, рванул кожаный шнурок узла, завязанного над бедром. И его заменитель фигового листка упал на камни.

Эми показалось, что ей нечем дышать. Пораженная, она уставилась не мигая на высокого нагого индейца. Она никогда еще не видела полностью раздетого мужчину. Ей случалось слышать шепотки школьниц насчет того, какие уродливые и противные тела у мужчин; и еще она слышала, как эти девочки делились друг с дружкой своими планами: позволять своим будущим супругам заниматься с ними любовью только ночью, в темноте.

Но в Тонатиу не было ничего уродливого или противного. Он стоял там, наверху, облитый сияющим светом полуденного солнца, и она чувствовала, как сердце у нее наполняется гордостью. Он был так красив! Каждый темный блестящий дюйм его тела! Дон Рамон говорил, что, согласно воззрениям ацтеков, Тонатиу считался philli — ведущим род от благородных предков. В это было легко поверить. Все в нем свидетельствовало о силе, гордости и благородстве.

Эми снова медленно легла навзничь на гладкий камень. Она раскинула веером волосы вокруг головы, вытянула ноги и прижала к валуну ладони. Она ждала. При всей своей юности и неопытности она каким-то образом угадывала, что ее ацтекский Бог-Солнце сейчас ведет неслышимую беседу с древними духами. Она понимала, что он полностью поглощен неким странным медитационным ритуалом, который должен стать прелюдией к их любовному соединению.

Тонатиу намеревался заняться с ней любовью здесь, в этом тенистом уголке. Она не боялась. Она вздохнула, чувствуя себя сказочно счастливой и странно расслабленной. Невозможно было взгляд отвести от черноволосого обнаженного Бога-Солнца, от его ладно сбитого тела, покрытого капельками воды; ей было очевидно, что он сейчас намеренно обуздывает сжигающий его жар.

Он поднялся на носки пальцев, высоко воздел над головой руки, устремил взгляд прямо на солнце, горящее в небе, и оставался в этой позе несколько нескончаемых минут. Затем он спрыгнул с уступа в заводь и под водой проплыл прямо к каменистому берегу, где его ждала Эми. Сильными руками он легко подтянулся вверх, встал на ноги и тремя широкими шагами преодолел разделявшее их расстояние.