Три месяца счастья - Долли Нейл Страница 20

Джулиус не ответил. Анна, зная его достаточно хорошо, видела: эта женщина не нравится ему. Он был подчеркнуто вежлив, если приходилось обращаться к ней, но если бы в тот вечер к телефону подошел он, то вряд ли пригласил бы ее в свой дом.

Джулиус отправился спать, настояв, чтобы Анна не провожала его. Ей пришлось остаться с Эдвином и Марией, хотя никакого желания провести остаток вечера в их обществе она не испытывала.

— Думаю, — Мария холодно улыбнулась Анне, нам с тобой можно еще немного выпить на ночь. Мы так и не поболтали. — Она повернулась к Эдвину и, привстав на цыпочки, поцеловала его в губы мимолетный волнующий жест, который, как показалось не искушенной в подобных вещах Анне, был приглашением к большему. — Бедненький, — проворковала Мария, надув губки, — ты выглядишь таким усталым. Наверное, пойдешь спать и оставишь нас, маленьких девочек, поболтать?

— Мне еще нужно поработать. — Он взглянул на часы. — Я буду в кабинете. — Сдержанно кивнул Анне, их взгляды встретились, и она поспешила опустить глаза.

— Пошли в гостиную, — предложила Мария.

Они с Эдвином двинулись вперед, и Анна поплелась за ними, чувствуя себя теленком, которого ведут на бойню. Не хотелось никаких, тем более интимных разговоров с Марией. Вообще не хотелось разговаривать с этой женщиной, но теперь она не видела возможности увильнуть, не показавшись при этом грубой.

— Ну, вот, — сказала Мария, когда Эдвин ушел в кабинет, и они уселись в кресла друг против друга, — ты, наверное, будешь пить ликер.

— Нет, спасибо.

— О да, я забыла. Ты не любишь его. Но сейчас, когда мы одни, можешь не притворяться маленькой девочкой.

— О чем ты хочешь поговорить со мной? Я устала и хочу спать.

Мария, не торопясь, с хозяйским видом подошла к бару и налила себе скотч.

— Я ненадолго оторву тебя от прекрасных сновидений.

Она снова села, и Анна вдруг увидела, что на самом деле эта женщина была старше, чем казалось сначала — издали и при вечернем освещении. Ей уже было за тридцать. Рядом с Эдвином она могла показаться мягкой, даже застенчивой, но сейчас Анне стала видна жесткая складка возле рта, в глазах читался твердый, волевой характер. Прирожденный руководитель. Видимо, ей повезло, что довелось управлять компанией родителей. У них с Эдвином было много общего.

— Я хочу поговорить с тобой об Эдвине, — прямо сказала она, и Анна почувствовала, как краснеет. — Я наблюдала за вами и поняла, что ты увлечена им. Я уверена в этом. Женщины чувствуют подобные вещи.

— Это вовсе не так, — запротестовала Анна. — Неужели ты привела меня сюда только затем, чтобы сообщить подобную чепуху.

Даже ей самой протест показался слишком бурным. Невольно, отвергая обвинение, она старалась заглушить свой внутренний голос, говоривший ей то же самое.

— Он производит впечатление на женщин, — сказала Мария, холодно улыбнувшись. — Он вообще неординарный человек. Всегда выделяется из толпы, ведь так? Но если ты увлечешься, ничего хорошего из этого не выйдет.

Анна усмехнулась. За сегодняшний вечер ее предостерегают уже второй раз. Кто бы мог подумать, что она станет «роковой женщиной»?

— Ты глубоко заблуждаешься, — сказала Анна как можно убедительнее. — Хотя это и не твое дело.

— Нет, это мое дело! — Теплота в глазах Марии, которой с самого начала было немного, угасала с каждой секундой. — Может быть, нужно объяснить. Мы с ним… как бы сказать получше, находим взаимопонимание. Не помолвлены, как это полагается у вас в Англии, но предназначены друг другу самой судьбой. Видишь ли, он возглавляет одну из крупнейших фармацевтических компаний Италии, значительно большую, чем у моих родителей, и наш союз сделает его позицию на рынке совершенно неуязвимой. Боюсь, что ты даже не имеешь права интересоваться им. — Она снова постаралась, чтобы в глазах появилось хоть немного теплоты, и сейчас в них светилось нечто вроде ледяного сочувствия. — Я рассказываю все это лишь потому, что ты нравишься мне. Помимо прочего, мы, женщины, — сестры.

— Правда? — процедила Анна сквозь стиснутые зубы. Если она хотела сказать, что они чем-то похожи друг на друга, то хотелось бы, чтобы сходство было как можно меньше.

— Эдвин в своих поступках, — Мария тщательно подбирала слова, — руководствуется разумом, а не чувствами.

— Значит, он не любит тебя? — Мария слегка порозовела.

— Мы с ним знаем друг друга много лет, — отрезала она. — Мои родители относятся к нему, как к сыну.

— Неужели! — Анна по-прежнему ждала ответа на свой вопрос.

— Ты не в его вкусе, — сказала Мария спокойно. — Ему не нравятся очаровательные светловолосые англичанки. Он любит темпераментных женщин. Темпераментных и… — Она сделала паузу и глубоко вздохнула. — И умных.

Анна побледнела.

— Надо ли спросить, что ты сейчас имела в виду?

— Ох. — Мария взглянула широко открытыми глазами, как бы раскаиваясь. — Надеюсь, я не обидела тебя? Наверное, не удалось подобрать нужного слова. Знаешь, в моем английском есть пробелы, и иногда я говорю не то, что имею в виду…

— С твоего разрешения, я все-таки пойду спать.

— Конечно. Уже поздно. Ты, должно быть, устала. — Мария поднялась — маленькая, изящная, но такая опасная женщина. Анна отрешенно смотрела на нее. Значит, война? Война из-за Эдвина Колларда. Смешно! Она повернулась и, не оборачиваясь, направилась к двери.

У себя наверху, в спальне, подойдя к зеркалу, она не увидела беззаботной обольстительной женщины, которая уходила отсюда несколько часов назад. Ее место заняла другая: изможденная, уставшая и не верившая теперь никому. Именно такой она и чувствовала себя теперь.

Изо всех сил она старалась не увлечься, но теперь пришла пора посмотреть правде в лицо. И если Мария догадалась о ее чувствах уже через день, значит, ему и подавно известно об этом. Анну охватила апатия. С трудом она умылась, сняла свое дорогое платье, надела ночную рубашку и почувствовала себя, как Золушка после бала в тот момент, когда карета снова превратилась в тыкву. Выключила свет, но не могла уснуть. Лежала, размышляя о своей жизни.

Вдруг в коридоре раздались шаги Марии и Эдвина и их приглушенные голоса. Мысли спутались. Куда они шли? Спали ли они вместе? Пусть у них прекрасное взаимопонимание, деловая договоренность, пусть его поступками руководил разум, а не сердце, но он мужчина, чертовски сексуальный мужчина, а Мария Фелуччи — красивая, умная и, как она дала ясно понять, доступная. Сейчас Анна это наконец поняла до конца.

Утром так не хотелось выходить из комнаты, так не хотелось видеть ни Эдвина, ни Марию, что она сама удивилась, как ей все же удалось себя преодолеть. На кухне Эдна сказала, что Мария уехала в «город». Это означало, что она уехала в Лондон, где, вероятно, потратит на тряпки сумму не меньшую, чем годовое жалованье Анны. А Джулиус, с удивлением заявила Эдна, опять отправился в библиотеку за книгами.