Украденная любовь - Рексанна Бекнел Страница 20

Она возмущенно фыркнула, но спина ее стала чуть менее напряженной.

— Итак, — заключил Киприан, — будет лучше, если я отправлю тебя на берег и приступлю к выполнению своих планов относительно мальчика.

Он разжал руки и слегка подтолкнул ее. Она взвилась с его коленей как ошпаренная и забилась в угол. На лице у нее было написано замешательство.

— Но… какие же у вас планы относительно Обри?

Киприан пожал плечами и откинулся на спинку кресла. Несмотря на кажущуюся небрежность позы, он продолжал пристально наблюдать за ней, подмечая малейшую игру эмоций на этом прелестном выразительном лице. Она по-прежнему была напугана, но сдаваться явно не собиралась. Эта девушка нравилась ему все больше и больше.

— Я же сказал, что пока не знаю, как именно мне следует поступить с твоим подопечным, — небрежно протянул он. Девушка судорожно сглотнула, и Киприан приготовился выслушать мольбы, которые непременно должны были за этим последовать.

Элиза не обманула его ожиданий.

— Пожалуйста, прошу вас! — сдавленно произнесла она, умоляюще глядя ему в глаза. — Разве вы не понимаете, что Обри ничем не заслужил вашей мести?! Он — невинное и чистое дитя и ничего вам не сделал!

— Через него я доберусь до его отца, — отрезал Киприан.

— Да какое же зло мог причинить вам дядя Ллойд, что вы считаете необходимым мстить ему столь бесчеловечным образом?

Киприан на мгновение замер. Гневный ответ уже готов был сорваться с его губ, на он сдержался. Эта маленькая перепалка не стоила того, чтобы раскрывать свои карты. Мальчик у него, отмщение сэру Ллойду Хэбертону началось. Можно пока расслабиться, отвлечься на хорошенькую хэбертоновскую племянницу. Он неплохо проведет время, с наслаждением продумывая и осуществляя план ее обольщения. И это будет его месть и победа — он, отвергнутый высшим обществом, возьмет девушку этого круга с помощью тех же изысканных манер, принятых в этом кругу.

— Уверен, что тебе трудно представить себе лучшего дядюшку, Элиза. И лучшего отца, — добавил он с большой долей яда в голосе. — Но если бы ты знала, каков он на самом деле, как знаю это я… — Киприан не стал продолжать, не в силах справиться с яростью, овладевавшей им каждый раз, когда он говорил о Хэбертоне.

Элиза ничего не ответила, только плотнее сжала губы и нервно сплела пальцы. «Она должна носить красное, — явилась к нему откуда-то непрошеная мысль. — Только цвет должен быть не ярко-красным, а глубоким, насыщенным темно-алым, почти пурпурным. Ее волосы на таком фоне будут поблескивать, словно мягкий темный бархат, а серые глаза засияют, как бриллианты».

Глаза Элизы метнулись в сторону, не выдержав столь бесцеремонного разглядывания.

— Я готова признать, что он может быть… сухим… холодным, — нерешительно проговорила она. — Он довольно суров со своими детьми… После несчастного случая с Обри мне даже несколько раз казалось, что он… сердится на мальчика, но это наверняка только потому, что Обри много раз говорили не ездить верхом одному, а он не послушался — и его сбросила лошадь… — Она остановилась. В ее огромных глазах светилась такая мольба, что Киприан почти передумал приводить в исполнение свой план. Почти.

— Значит, у него нет ни капли жалости к собственному искалеченному ребенку, — процедил он.

— Да ничего подобного! — вскричала Элиза. — В любом случае вы-то кто такой, чтобы осуждать его? Ведь это вы оторвали мальчика от дома, от семьи! У вас нет совести! Разве вы не понимаете, как это жестоко? Если вы ненавидите дядю Ллойда, так и мстите ему, а не его сыну. Обри здесь ни при чем!

Киприан стремительно вскочил. Сохранять спокойствие под градом ее обвинений было выше его сил.

— Тебе пора на берег, — произнес он ледяным тоном. — Что тебе делать, ты знаешь. Скажи Хэбертону, что его сын у Киприана Дэйра.

Он свирепо уставился на нее. Если девчонка скажет еще хоть слово в защиту этого ублюдка, он заткнет ей рот. Каким угодно способом, но заткнет.

Но Элиза ответила ему не менее свирепым взглядом; в этот момент она была похожа на дикую кошку, защищающую своего котенка. В глазах у нее стояли слезы, но ярость так и полыхала сквозь их прозрачную пелену. Вся ее маленькая фигурка дрожала от переполнявших ее чувств.

— Вам придется послать свое гнусное сообщение с другим курьером, Киприан Дэйр! Я не стану его передавать. Дядя Ллойд просил меня присматривать за Обри — это я и буду делать. Я не оставлю этот корабль, пока Обри не покинет его!

Слезы наконец хлынули по ее щекам, но Элиза отерла их нетерпеливым движением руки и, не дожи-даясь его ответа, распахнула дверь. Выскочив в коридор, она захлопнула ее за собой с такой силой, словно хотела поставить жирную точку в их разговоре.

— Ксавье! Оливер! — услышал Киприан ее удаляющийся гневный крик.

Немного постояв неподвижно, Киприан наконец пришел в себя. Первым его побуждением было догнать ее и вышвырнуть с корабля. Вот это да. Что, черт подери, эта девка о себе возомнила?! Капитан здесь он, а она — просто круглая дура, раз требует таким тоном у него, капитана, чтобы ее оставили на корабле, полном грубых, неотесанных мужчин, которые только и будут думать, как бы задрать ей юбку повыше! Однако вместо того чтобы броситься следом за Элизой, Киприан снова сел в кресло, испытывая странные чувства. Храбрая маленькая дурочка пожелала остаться, и, как бы глупо это ни было с его стороны, он собирался ей это позволить. Эта смесь страха и бесстрашия, приличных манер и скрытой чувственности, ярости и слез подействовала на него необычным образом. Словно диковинная лесная зверушка, Элиза внесла непривычное разнообразие в размеренный, даже суровый ход его жизни, и Киприан еще не наигрался ею.

Но, немного поразмыслив, Киприан понял, что в конце концов его решимость поколебали именно ее слезы. Большинство женщин плачут как по заказу — это их оружие, которое позволяет им добиваться своего, хотя при частом использовании оно теряет свою эффективность. Сам Киприан видел свою мать плачущей считанное число раз, хотя уж у нее-то было достаточно причин, чтобы провести в слезах по меньшей мере половину жизни. Что ж, подумал он насмешливо, поглядим, как поведет себя его пленница дальше.

И все же Киприан не мог не признать: Элиза Фороугуд произвела на него сильное впечатление, как он ни противился этому внутренне. Она была изнеженной девушкой из высшего общества, привыкшей, что все в жизни идет так, как ей хочется. Но она оказалась и храброй дикой кошечкой! Ее коготки не могли причинить ему особого вреда — куда ей против него и его дубленой шкуры! — но она упорно не желала сдаваться, и Киприану это понравилось. Он обращался с ней грубо и угрожал ей, а она стояла на своем, да еще и требовала, чтобы ее оставили с кузеном. Можно подумать, что этот мальчишка — ее собственный ребенок, так горячо она его защищала. А ведь он — всего-навсего ее кузен!

Впрочем, Киприан тут же подумал о том, что ему неоткуда знать, какие узы связывают двоюродных братьев и сестер. У него-то не было в целом свете ни единой родной души! При мысли об этом далеко упрятанные, но никогда не стихавшие гнев и ненависть вспыхнули в нем вновь, но он подавил их. Все пойдет как планировалось — лучше, чем планировалось. Капитан ощутил небывалый подъем.