Сначала свадьба - Мэри Бэлоу Страница 20

Константин взглянул на виконта с выражением, которое Ванессе показалось откровенно насмешливым.

Да, было очевидно, что кузены ненавидят друг друга.

— Но несколько месяцев назад брат умер, — продолжил мистер Хакстебл, — на четыре года позже, чем предсказывали доктора. И вот появились вы: новый законный граф Мертон и его сестры. Полагаю, эти леди — сестры, включая миссис Дью? Миссис Форсайт, чай мы будем пить в гостиной.

Мистер Хакстебл чувствовал себя уверенно, а говорил с аристократической легкостью и живостью, словно был настоящим графом Мертоном и истинным хозяином Уоррен-Холла.

— Самая печальная история, которую доводилось слышать. — Кэтрин смотрела широко раскрытыми глазами. — Я непременно должна написать об этом повесть.

Константин Хакстебл с улыбкой повернулся:

— В которой я предстану трагическим героем? Но рождение на два дня раньше дозволенного срока дает множество преимуществ, уверяю вас. Например, определенную свободу, которая недоступна ни графу Мертону, ни кузену Эллиоту. — Он любезно поклонился Маргарет. — Мисс Хакстебл, позвольте проводить вас наверх.

Маргарет сделала шаг вперед, взяла нового родственника под руку, и Константин повел ее через ту самую арку, откуда несколько минут назад появился сам. Стивен и Кэтрин направились следом, с откровенным интересом разглядывая неожиданно появившегося кузена. Виконт Лингейт переглянулся с мистером Боуэном и снова подал руку; Ванессе.

— Прошу прощения, — произнес он. — Его просили уехать.

— Но почему же? — удивилась она. — Он наш кузен, разве не так? И приветствовал нас со всей возможной любезностью, хотя вполне мог бы возненавидеть — во всяком случае, Стивена. Его рассказ правдив? Он вырос здесь как старший сын графа и графини Мертон?

— Да, все, что вы слышали, — чистая правда. Но в подобных вопросах английское законодательство весьма сурово. Сделать Кона законным наследником невозможно ни при каких условиях, даже если бы в роду не нашлось других потомков.

— Но если бы так оно и случилось, — предположила Ванесса, проходя под сводом арки к великолепной мраморной лестнице, — кажется, он мог бы обратиться к королю и попросить даровать ему титул.

Она где-то читала, что подобный путь возможен.

— Да, наверное, мог бы, — подтвердил виконт Лингейт. — Юристы выяснили бы обоснованность петиции и приняли бы соответствующее решение. Но потомок нашелся — ваш брат.

— Наверное, ему кажется, что дом наводнила толпа бесцеремонных захватчиков, — тихо предположила Ванесса. — И его можно понять…

— Этот человек доставляет одни лишь неприятности, миссис Дью, — со вздохом пояснил виконт Лингейт. — Оставшись здесь, будет мешать, вносить неразбериху. Не позволяйте себе поддаться внешнему обаянию — оно обманчиво. Вашему брату следует вести себя чрезвычайно твердо. Крайний срок — неделя. У Кона было достаточно времени, чтобы найти себе другой дом и упаковать вещи.

— Но ведь это его дом, — нахмурилась Ванесса. — Он всегда здесь жил. А если бы родился на два дня позже, то оказался бы хозяином и законным владельцем. Почему же он должен покинуть родовое гнездо?

— Потому что он не хозяин, — непреклонно возразил виконт, когда они входили в гостиную вслед за остальными. — Константин Хакстебл приходится прежнему графу незаконным сыном, в то время как ваш брат — настоящий граф Мертон. И поддаться чувству жалости было бы ошибкой.

Но если не жалеть людей, разве можно остаться человеком? — спросила себя Ванесса. Виконт Лингейт показался бесчеловечным, и она хмуро взглянула на того, кто с мрачным видом шел рядом. Неужели жалость ему неведома? Даже жалость к собственному двоюродному брату?

Виконт ускорил шаг и догнал Стивена.

Мальчик с восхищением смотрел на Константина Хакстебла. Не отводила глаз и Кэтрин. Маргарет взирала благосклонно. Ванесса улыбнулась, хотя кузен и не смотрел в ее сторону.

Как ужасен, должно быть, для него этот день! И то обстоятельство, что обнаружились новые родственники, расположенные к нему всей душой, вряд ли могло утешить.

На несколько минут Ванесса забыла о своем благоговейном восхищении домом, который превзошел все ожидания. Но потом это чувство снова вернулось. Гостиная оказалась огромной, с высоким сводчатым потолком, щедро расписанным фресками и богато украшенным позолоченной лепниной. Мебель поражала элегантностью, а бархатные шторы цвета выдержанного вина создавали уют. Стены скрывались под картинами в тяжелых золоченых рамах. Ноги утопали в пушистом персидском ковре, а в отполированный пол вокруг него можно было смотреться как в зеркало.

Ванесса неожиданно затосковала по Рандл-Парку, словно там остался Хедли.

Она не имеет права забыть мужа, и ни за что не забудет.

Взгляд остановился на виконте. Даже сняв пальто, тот выглядел импозантным, внушительным и мужественным. И разумеется, красивым. А еще очень живым.

Ах, до чего же она его ненавидела!

С самого детства Эллиот Уоллес и Константин Хакстебл были лучшими друзьями. Все изменилось год назад. Трехлетняя разница в возрасте — виконт был старше — не имела ни малейшего значения. Они жили в каких-то пяти милях друг от друга и доводились друг другу двоюродными братьями. Ни у того ни у другого не было других приятелей, зато было много общих интересов: обоих интересовали спортивные игры и прочие занятия, требующие силы и сноровки. Они лазили по деревьям, ныряли в пруды и озера, бродили по болотам и придумывали массу других развлечений, доставлявших много радости и веселья им самим и в то же время неисчислимые неприятности няням и гувернанткам.

Когда мальчики выросли, они продолжали дружить и вместе постигать радости жизни. Надо заметить, что оба молодых человека пользовались неизменным успехом у дам.

Да, они буйствовали безудержно и смело, умудряясь при этом не наносить серьезного вреда окружающим и даже — что особенно странно — себе. И оба неизменно оставались молодыми джентльменами, которые твердо знали, в какой момент следует остановиться.

Дружба сохранилась и после смерти отца Константина, хотя теперь кузен все больше времени проводил в Уоррен-Холле с Джонатаном, которого безмерно любил. Эллиот, конечно, скучал, но не мог не оценить преданности обделенному судьбой мальчику. Трудно было не заметить, что молодой Хакстебл повзрослел и остепенился значительно раньше, чем он сам. Опекуном молодого графа оставался, конечно, виконт — отец Эллиота, но тот не слишком вникал в обязанности, полностью доверив Кону и заботу о племяннике, и ежедневное управление большим и сложным хозяйством поместья. В решении многочисленных проблем Кону серьезно помогал опытный и преданный дворецкий.

А потом виконт Лингейт умер.

И тогда все изменилось. Дело в том, что новый виконт, то есть Эллиот Уоллес, решил серьезно отнестись к новым обязанностям. Поэтому на некоторое время он переселился в Уоррен-Холл, желая ближе познакомиться с поместьем.