Любовь и война - Патриция Хэган Страница 20

И Китти опрометью кинулась к дому, тогда как уязвленный до глубины души Натан соскочил с седла и закричал:

– Китти, постой! Ты все не так поняла…

Но она уже вбежала на крыльцо и укрылась за спиной отца, грозно стоявшего на пороге. Волей-неволей Натану пришлось остановиться.

– Стой, где стоишь, Коллинз. А еще лучше подожми хвост и чеши с моей земли!

Джон сделал угрожающий жест, и Натан отскочил, испуганно охнув. Выбора не было, и ему пришлось с позором удалиться.

– Что это у тебя за странные отношения с Натаном? – с подозрением в голосе спросила Лина, заметив слезы в глазах дочери.

– Оставь девчонку в покое, – пробурчал Джон, ставя на место ружье. – Пойми, женщина, она тоже имеет право на личную жизнь.

И тогда Лина накинулась на него:

– А ты почему не поехал с этими людьми? Да ты вообще в своем уме, Джон?

Сидя в кресле, Джон не спеша раскуривал трубку, погрузившись в густое облако дыма. Китти, немного успокоившись, не спускала с него глаз. Наконец Джон заговорил:

– Когда я был в городе, то слышал, что они собираются делать. Орвилль Шоу на всех перекрестках твердил, что кое-кто в Уилмингтоне намерен самовольно занять два форта, что перекрывают устье Кейп-Фиа-Ривер, не то проклятые янки объявят их укреплениями федеральных сил. И я совершенно не желаю участвовать в этом сумасшествии.

– Если кто и сошел с ума, так это ты, Джон Райт! – вскричала Лина. – Господи, да ты, похоже, просто трус! И прикрываешься своими хвалеными принципами, потому что на самом деле просто боишься драки! Будь я мужчиной – никто из соседей не усомнился бы в том, что я готова сражаться за родной штат!

Джон вскочил со стула и протянул руку Китти. Она послушно взяла ее, и оба направились к двери.

– Черт побери, это куда же ты собрался?! Я еще не кончила с тобой говорить, старый осел!

– Зато я кончил тебя слушать, – бросил с порога Джон и с грохотом захлопнул за собой дверь.

На улице было очень холодно. Зябко кутаясь в шаль, Китти заторопилась в сторону коровника: там было немного теплее. Джон зажег лампу, и они присели на бревнах.

– Я не мог больше оставаться в доме, – негромко промолвил он. – Эта женщина порой доводит меня до того, что перед глазами плывут алые пятна и дышать становится трудно.

Китти не знала, что сказать. Она понимала, что должен чувствовать отец – ведь мать постоянно придиралась и к ней, – но все-таки не решалась ее критиковать.

– А ты все время бегала на свидания с Натаном Коллинзом, верно?

Совершенно растерявшись от его слов, она забормотала:

– Почему… почему ты об этом спрашиваешь?

– Потому что я не такой осел, каким меня считает твоя мать, – фыркнул он. – И знаю обо всем, что творится вокруг.

– Ты сердишься? – еле слышно спросила Китти, краем глаза стараясь рассмотреть выражение его лица.

– Нет. Я только хотел бы надеяться, что ты знаешь, что делаешь, Китти. Молоденькой девушке с горячим сердцем легко не заметить многих вещей. Наверное, он кажется тебе красивым и даже неотразимым – что ж, в твои годы трудно оставаться хладнокровной.

Китти почувствовала, что краснеет. Отец коснулся слишком интимной темы. И она выпалила, испугавшись, что он может подумать про них что-то плохое:

– Папа, мы ничего такого не делали! Я никогда бы не позволила ему это!

– Девочка, его папаша запретил ему с тобой встречаться. Где же твоя гордость? Разве не унизительно скрываться в лесу? Да и он хорош – хоть и любит тебя, а боится честно признаться в этом своему отцу! Ты хоть раз подумала об этом? Скажи, подумала?

– Да, – кивнула она, заливаясь румянцем, – и я решила, что люблю его настолько сильно, что не боюсь бегать на свидания тайком. А он предложил мне выйти за него замуж. И еще предложил сшить для их отряда боевое знамя. Натан хочет жениться на мне, прежде чем уйдет на войну. Но теперь все кончено!

– Нет, ведь когда я прогнал его, он бежал к тебе – хотел выяснить отношения. Значит, он еще вернется.

– …а ты не хочешь, чтобы я виделась с ним, верно, папа? – Китти подняла на отца полные слез глаза. – Ты не любишь Натана, и ты против того, чтобы мы поженились, верно?

Джон вытащил изо рта трубку и удивленно посмотрел на дочь:

– Да что ты, Китти, ты же знаешь, что я никогда не стану диктовать тебе, как ты должна поступать, а как нет. Ты вправе все решать сама. Я просто поделился своими мыслями. Со временем, когда ты станешь такой же старой, как я, ты научишься судить о людях по разным мелочам, которые они сказали или сделали… а также не сказали и не сделали. Честно говоря, я считаю, что у Натана Коллинза кишка тонка, чтобы спорить с папашей, – и ты совершаешь глупость, встречаясь с ним в лесу. Если бы он любил тебя по-настоящему, то не побоялся бы сказать отцу правду.

И Джон снова занялся своей трубкой. Китти зябко обхватила руками колени.

– Ты не собираешься воевать вместе с «Уэйнским добровольческим», не так ли? – негромко спросила она, желая переменить тему.

– Нет, не собираюсь. Я не собираюсь отдавать свою жизнь за то, в чем никогда не нуждался и во что никогда не верил. Я хочу остаться в стороне от этой войны.

Китти пребывала в полной растерянности. Она любила Натана и не сомневалась, что Натан любит ее. Однако в словах отца была немалая доля истины. Натану следовало отстоять свое мнение перед отцом. Ведь он уже взрослый мужчина. И ему должно быть стыдно скрываться с ней по лесам, как мальчишке. Разве Китти виновата в том, что осмелилась при всех отстаивать свое мнение? И если Натан любит ее недостаточно сильно, чтобы решиться спорить со своим надменным, властолюбивым папашей, то нужна ли ей такая любовь?! Но при этой мысли ее глаза наполнились слезами.

«Боже праведный! – подумала она. – Я люблю его!»