После эпилога - Анна Котляревская Страница 20

Выброс адреналина приводит меня в чувство и я пихаю его в грудь. Похоже мне придётся переломать себе все руки, потому что Тавади словно камень. И хват на моём затылке такой же. Он целует мои губы с требовательной решимостью и тем самым давит мои протесты на звуковом уровне.

Бессовестный.

В этот момент я клянусь сама себе, что буду ненавидеть его до конца своих дней, но идиотская мысль проносится и оставляет щекотливый след… Он делает то, что я до безумия желала ещё пол часа назад.

Да, не отрекаюсь. У него был шанс. Но он просран!

Я упираюсь в него кулаками и кусаю за губу. Совсем не с целью доставить удовольствие. Но Лука готов стерпеть все – он жадно ищет отклик в моём языке, заклинает подхватить его горячий порыв, смешивает моих мурашек с агонией… И когда мы оказываемся на пике того, чтобы задохнуться, отрывается от губ и прижимается носом к моему.

– Почему нет? Ань, почему? – вырывается хриплое бессилие из него.

Я пользуюсь моментом и даю ему самый красноречивый ответ. Пощечину. Борода жестко проходится по моей ладони, но мне плевать. Я отталкиваю Луку, до которого наконец-то начинает доходить какую ошибку он совершил. Это не то, что я могу простить!

– Я иду в служебное купе, Тавади. Ты не имел права распускать руки. Дальше будешь разбираться с охраной поезда, – хочу сплюнуть эти слова, но вместо этого облизываю губы.

Слизываю его прикосновения. Пускаю их по венам. Что я делаю?

– Ань, – он до сих пор тяжело дышит, взгляд потерянный. – Не ставь крест на этой истории.

– Мне плевать, Лука, – бросаю в него. – Это лишь очередная история для тебя. Будут другие, ты и сам знаешь!

Я иду в сторону своего вагона.

– Не очередная, – его сорванное признание останавливает меня. – Я не знаю почему тебе так сложно поверить в это, но наша с тобой история – не очередная для меня.

Мне хочется закрыть уши. Мне хочется закричать на него. Сильно побить, а после…

Залетаю в свой вагон. Несусь непонятно куда. К охране?

…поцеловать.

От этого осознания я замираю посередине вагона. Боже, что? Аня, ты хочешь его целовать? Касаюсь своих губ и понимаю, что они дрожат. Пальцы пахнут мужчиной, за которого я так отчаянно цеплялась. Нет, я отталкивала. Я же… Это невыносимо! Правда невыносимо! У меня в голове стучит душераздирающее «не очередная» и от безысходности я топаю ногами по полу. Да, я прекрасно отдаю себе отчёт в том как выгляжу. Скорее всего, пассажиры вызовут мне врача, но что я могу поделать?

Эти пять часов оказались… диагнозом для меня. Мучительным и не поддающемуся лечению. И его абсурдность в том, что я давно не ощущала себя настолько живой. Не очередной. И я слишком боюсь ею быть, потому что отчаянно желаю.

Мечтаю.

Я его сама выброшу с этого поезда. Потому что это он виноват. Лука заставил меня дышать задыхаясь. Мечтать страшась. И возвращаться убегая…

Твою мать.

Я несусь обратно в тамбур, где оставила мужчину. Врываюсь внутрь с ощущением того, что потеряла голову. Это всё же произошло. И когда я вижу Луку… набрасываюсь на него. Был шанс ударить, но я…

Сделала то, о чём мечтала. Поцеловала.

Мужчина даже на секундочку не застыл от шока. Подавил его в себе и впустил меня в свои пылающие объятия. Так желанно и бессильно. Укрыл в них и ответил на мой несдержанный поцелуй. Наши губы столкнулись как раздавленные ёлочные игрушки. Колючие и ранящие, но с каждым движением стирающиеся в ничего не значащую труху. И именно это я чувствую, когда наши языки сплетаются в общем дрожании – словно всё сказанное «до» было глупой пустышкой, которой не по силам сдержать наши истинные желания.

– Sən mənim, – хрипло шепчет Лука. Это звучит как истина и как обещание. – Я не ошибся…

Он коротко зацеловывает мои губы. Сминает их, даря уставшую улыбку. Зарывается пальцами в мои волосы и путается в них. Сжимает талию волнообразными движениями, заставляя бабочек в животе воскресать из пепла.

– Не останавливайся… – шепчу сорвано.

Поезд немного заносит и нас тоже. Лука делает шаг и упирается спиной в стену, утягивает меня за собой.

– Не остановлюсь, детка, – обещает и снова глубоко целует.

Никто не называл меня так мило. Всегда казалось, что подобные прозвища не для меня. Это для покладистых девочек-одуванчиков. Вот для них все эти «детки» и «малышки». Не для таких, как я. Антарктика, так он сказал вначале.

И это так, да только градус установленный Лукой настолько выше нормы, что я расплываюсь. Это климатическая катастрофа. Это угроза для всей планеты. И в первую очередь для меня. Когда я в его объятиях – никаких барьеров не остаётся. Никаких. Я растворяюсь в его не утихающем огне…

Затопит ведь. Ты готов, Лука, не дать нам утонуть?

– Ты такое натворил, – шепчу ему в губы и трусь носиком. – Что я делаю, господи…

– То, что желаешь, – он целует меня в щеку, и я улыбаюсь.

– Лука, нас двоих выгонят из этого поезда, – предполагаю сквозь неровное дыхание. – Это неприемлемое поведение для…

Аааах.

Я смолкаю, потому что его борода острыми искорками проходится по моей шее. Мужчина кусает меня за ушко и я понимаю, что уже плохо стою на ногах. Это таааак до изнеможения. Руки Луки проникают под толстовку и мягко скользят по моей талии. Мурашки устраивают самоуничтожение, чтобы оголить меня до предела. Чтобы позволить моей нежности столкнуться с его легкой шершавостью. Я сглатываю, чтобы не застонать.

– Плевать, – хрипит уверенно и продолжает целовать мою шею.

И мне. Похоже, и мне.

Безумие Луки такое заразительное, что я тоже требовательно лезу ему под футболку. Пальцы находят небольшую полоску волос, доходящую до пупка. Я провожу по ней, осознавая, что тянется она от паха. У меня возбуждение делает сальто от этой мысли. Короткие коготки впиваются в его кожу, и я чувствую насколько твёрд пресс Луки. Бо-оже, какой же он желанный. Чёртов Тавади! Не мог сидеть на своём Востоке…

– Но это ничего не значит… – шепчу, упираясь в его стояк. Господи боже.

– Это значит всё, дорогая, – не соглашается мужчина и возвращает поцелуй моим губам.

Я отвечаю, опьянённая его мужественностью и решимостью.

– Я о Хорватии, – отрываюсь и заглядываю в его затуманенные глаза. – Прости, но я не готова полететь, не смогу…

– Почему? – его плечи опускаются, а брови хмурятся.

Кусаю свою губу и он пялится на это. Нужно ответить…

Мне сложно говорить о технических моментах этого предложения, потому что, конечно, такой мужчина как Лука, скажет, что всё решит самостоятельно. И вопрос с визой, и финансами, и страховкой. Но я не чувствую, что это правильно. Не могу позволить это человеку, которого совсем не знаю…