В целом мире нет места для тебя - Ирина Лещенко Страница 20

— Надо жить как-то по-другому. — успокоившись, продолжила я. — Меньше подстраиваться. Работу найти другую, а то вечно живу где-то на грани «или поем, или три дня буду на трамвае ездить», что за безобразие. Надо уже собой заняться, а не улучшением быта всяких…ненадежных мужчин.

— Все так плохо? — теперь под взглядом серых глаз стало неуютно. Какой-то неправильный был взгляд, слишком уж сочувствующий. Хотя я тоже хороша, ною и ною…

— Ты не слушай особо. — поспешно сообщила я. — То есть нытье мое не стоит так серьезно воспринимать. Подумаешь, скольких бросают, и ничего, все живы. Тяжело, но терпимо. Я жива, здорова, в своем уме, я справлюсь. Еще вот тебе поплакалась — совсем хорошо.

— Еще ни разу не работал жилеткой, очень интересный опыт. — оказывается, краем глаза тоже отлично видны улыбки и ямочки эти чертовы, зачем одному человеку столько обаяния, нечестно вообще!

Я повернула голову, случайно зацепила взглядом часы на стене и вскочила.

— Ничего себе! — помчалась в коридор, бросив жуткие тапки под диваном. — Первый час, а мне спать надо, я же завтра работу ищу!

Паша вышел в коридор вслед за мной, но вид имел изрядно смущенный.

— Извини, что пытаю тебя. — пробормотал он, ероша челку — частенько он туда пальцы запускал, жест смущения, что ли? — Просто хочу разобраться.

— Ничего. Я бы не отвечала, если бы не хотела. — прыгая на одной ноге, застегнула ботинок. — Спасибо. Хороший вечер получился, что лет ни с кем просто так не разговаривала. Без всяких…подтекстов и страха быть не так понятой.

— Это ко мне, да. — серьезно кивнул парень. — До встречи.

Я выскочила за дверь, отчаянно стараясь не обернуться.

Дома рухнула на не заправленную постель, раскинув руки в стороны. От грусти не осталось и следа, наоборот — на сердце стало легко-легко и чуточку грустно. Что поделать, моя жизнь именно такая, и надо научиться получать от нее удовольствие. Или переделать, чем не план?

Поставила будильник и провалилась в сон.

Это было логичным продолжением — во сне был Паша, занудно отчитывающий скучающего Вадима. Муж зевал и выглядел крайне недовольным, я же, в том самом темно-зеленом платье, недавно захватившем мою фантазию, ждала, нетерпеливо постукивая ногой — почему-то раньше, чем закончатся нравоучения Паши, уйти было нельзя. Потом Вадим вовсе превратился в Олега с бутылкой вина в руках, озадаченный Павел оглянулся на меня, спросил «это что за хрень?», и я проснулась под звуки будильника.

Ну и каша в моей голове, даже стыдно перед Пашей, пусть и ненастоящим.

Сегодняшнее отражение в зеркале радовало — глаза сияли, несмотря на припухшие со сна веки, да и губы невольно расползались в улыбке.

Солнце только-только показалось из-за горизонта, когда я, прихватив квитанции из почтового ящика, выскочила на улицу. Самая сонная утренняя тьма, когда тяжелее всего идти на учебу или на работу — ночь ведь, что за безумие, вылезать из теплой кровати раньше солнца?

Увы, жизнь совершенно плевать хотела на большинство твоих желаний и даже на логику. Вставай и иди, иначе дальше она утечет без тебя.

Доехала до перекрестка, пересела на другой трамвай и с чистой совестью прилипла к окну на сорок минут. Ужасно люблю куда-то ехать, заткнув уши наушниками, наблюдая за сонными людьми на остановках, перебегающими дорогу школьниками с рюкзаками, стаями голубей на теплых колодцах. Так бы ездила и ездила, такой простой и глупый рецепт счастья.

Мимо проплыла остановка. На деревянной лавочке под защитой козырька дремали, обнявшись, два лица без определенного места жительства. Люди толклись вокруг, не приближаясь. Несколько пустых бутылок валялось вокруг.

Один совсем пожилой, с клочковатой седой бородой, в драном пуховике, а второй, со шрамом на скуле, одет вполне прилично, хотя вся одежда грязная. Но вот лицо…

Я вжалась носом в стекло, провожая глазами спящего первого мужа.

Дикая сцена выбила из колеи. Нет, он частенько пил, и вполне мог потерять контроль окончательно, но не до такой же степени? В конце концов, он недавно звонил, по крайней мере, у него еще был телефон… Дикое ощущение, какая-то неприязнь пополам со злорадством.

К восьми я вроде успевала, так как на территорию завода запускали только вместе с утренней сменой. В сумке валялось заранее распечатанное резюме.

У ворот уже толпились люди, переговариваясь вполголоса и пританцовывая на утреннем холодке. На меня косились со сдержанным интересом — видимо, работали давно, и незнакомое лицо бросалось в глаза. Без пяти восемь ворота со скрипом раздвинулись, впуская нас на территорию.

Я вошла последней, с любопытством оглядываясь.

Тут и там были разбросаны низкие двухэтажные здания, сновали погрузчики, перебегали из дверей в двери люди в форме, похожей на медицинскую. Слева от меня распахнулась дверь с надписью «охрана».

— На собеседование? Проходите. — немолодой мужчина отступил в глубину помещения.

Я вошла внутрь, оставляя грязные следы на светлом полу. Кабинет как кабинет, стеллажи, столы, компьютеры, недовольные лица.

Одна из девушек привстала навстречу мне и протянула несколько листков.

— Анкету заполните, приложите документы, после рассмотрения вам перезвонят. — заученно пробубнила она, даже не поднимая на меня глаз.

Минут за десять я заполнила все листки, прикрепила скрепкой копии удостоверения и диплома и отдала скучающей сотруднице.

— В течении пяти дней перезвонят, после нужно будет пройти обследование, получить медкнижку, открыть карту в банке. — выдав мне крошечную бумажку с вышеперечисленным, девушка продолжила все тем же безэмоциональным голосом. — Ну это если вас примут. Если не примут, то не парьтесь.

И внезапно улыбнулась.

Назад я ехала почти окрыленная. Макароны так макароны, не самый плохой вариант, наверное. Да что там, если на работе платят — это уже отличная работа.