Охота за невестой - Джейн Фэйзер Страница 20

Она иронически подняла брови.

Гидеон с трудом перевел дыхание и прочистил горло, а посетительница сняла очки и принялась протирать их носовым платком. Ее глаза, зеленые, ясные и блестящие, стали для него откровением. В них сверкали ум и гнев. Она смотрела на Гидеона с глубоким презрением, хорошо знакомым прославленному адвокату и члену королевского совета, потому что он сам частенько смотрел с таким же выражением на других.

– Так я ошибаюсь, сэр Гидеон? – повторила она, снова водрузив очки на переносицу.

– При обычном положении дел это не было бы ошибкой. – Он с трудом овладел собой. – Но анонимные обвинения не вызывают доверия, и сомневаюсь, что присяжные отнесутся к таким обвинениям снисходительно и сочувственно. – Он снова откашлялся, прочищая горло: – Они сочтут эти обвинения трусливым ударом ножа в спину. – Он указал ей на стул: – Не угодно ли сесть?

– Я постою, – сказала Пруденс. – Благодарю вас. Анонимность обвинений может создать сложности, но у нас нет выбора. Мы не могли бы издавать газету, раскрыв свои имена и титулы, как вы могли бы догадаться, уделив этому вопросу хоть немного внимания. Вы должны найти аргументы, необходимые для процесса защиты, и принять во внимание существующее положение.

Он открыл было рот, но она не дала ему произнести ни слова.

– Полагаю, вы взяли на себя труд прочесть то, что моя сестра записала во время разговора с тремя упомянутыми женщинами. Может быть, вы захотите освежить их в памяти. Конечно... – она снова сняла очки и устремила на него испепеляющий взгляд, – если вы намерены упорствовать в своем предубеждении, мне остается лишь заплатить вам пятьдесят гиней за консультацию. Впрочем, вряд ли эту краткую беседу можно так назвать.

Она извлекла из сумки пачку банкнот и бросила на стол. Гидеон даже не взглянул на деньги.

– Садитесь, мисс Дункан. Наш разговор займет всего несколько минут. Хотите чаю?

Он дотронулся до серебряного колокольчика на столе.

– Нет, благодарю вас, – отказалась Пруденс, однако опустилась на стул.

Приступ гнева отнял у нее столько сил, что неожиданно для себя она ощутила слабость в коленях.

– Я настаиваю! – сказал сэр Гидеон и позвонил в колокольчик.

Мгновенно появился Тадиус и остановился в двери.

– Принеси нам чаю, Тадиус, и поджарь пару сдобных лепешек.

Клерк тотчас же скрылся за дверью.

– Я не голодна, сэр Гидеон, это ведь не светский визит.

– Согласен, но сейчас время пить чай, – мягко заметил он. – Я и сам не прочь выпить чашечку.

Из кучи папок, лежавших на столе, он выбрал одну, открыл ее и начал читать.

Пруденс ничего не сказала, лишь внимательно наблюдала за ним. Она тотчас же узнала заметки своей сестры и ощутила новый прилив гнева, потому что поняла, что он так и не удосужился прочесть эти бумаги. Появился Тадиус с подносом. Аппетитно запахло лепешками, плавающими в масле, и Пруденс уже пожалела о своем решительном отказе.

– Налить, сэр? – спросил Тадиус.

– Если только мисс Дункан не окажет нам честь разлить чай.

Сэр Гидеон улыбался ей, и Пруденс показалось, что она в обществе совсем другого человека. Улыбка изменила его лицо – вокруг глаз образовались морщинки, и это сделало его лицо очень привлекательным, а в серых глазах появился живой блеск.

Она покачала головой, отказываясь выполнить эту обязанность, и клерк разлил чай в две изящные чашки, которые, Пруденс могла поклясться, были из севрского фарфора. Она приняла предложенную ей чашку, подумав, что теперь неприлично отказываться. Однако лепешку не взяла.

Пруденс сидела в пальто и шляпе на краешке стула, и, если бы ей пришлось сейчас есть лепешку с растопленным маслом, это могло нанести непоправимый урон ее достойному виду, который она с таким трудом сохраняла. Сэр Гидеон между тем с удовольствием съел лепешки, время от времени делая пометки в блокноте. Покончив с едой, он сказал:

– Признаю, что не видел смысла в чтении исходного материала, поскольку ознакомился со статьей. Возможно, я действовал в спешке, но теперь, прочитав все до конца, должен заметить, что обвинение в финансовых махинациях не подтверждено фактами.

Его голос снова стал холодным и невыразительным, взгляд – колючим и оценивающим, а от улыбки не осталось и следа.

– Мы согласны с тем, что в наших доказательствах кое-чего недостает, – спокойно заметила Пруденс. – И все же убеждены в справедливости своих обвинений.

– Едва ли ваша убежденность совпадет с мнением присяжных, – возразил сэр Гидеон.

– Мы, возможно, найдем веские доказательства вины, – сказала Пруденс, ставя на стол пустую чашку.

Он насмешливо посмотрел на нее:

– Не соблаговолите ли объяснить, мисс Дункан?

– Сейчас не могу, – ответила Пруденс, полагая, что незачем раскрывать карты до тех пор, пока он не возьмет на себя некоторые обязательства.

Она не стала рассказывать ему о делах своего отца с Беркли, сочтя это бессмысленным, в случае если Гидеон откажется взять на себя защиту ее и сестер. Зачем бросать тень на отца, пусть даже эти сведения останутся конфиденциальными? Поэтому Пруденс сказала лишь:

– Могу вас заверить, что мы получим необходимые сведения.

– Если не ошибаюсь, вы сказали, что эту статью написала ваша сестра.

– Да, Констанс.

Он кивнул:

– Значит, львиную долю материалов для газеты составляет она?

– Да. Когда речь идет о политике, особенно о суфражистках.

Он снова кивнул.

– А какова ваша роль? – В его тоне послышались издевательские нотки, и Пруденс снова охватил гнев.

Она вскочила на ноги.

– На мне лежит деловая часть, сэр Гидеон. Финансы и тематика, затрагивающая природу. А теперь, прошу прощения, больше нам обсуждать нечего, и я не хочу отнимать у вас ваше драгоценное время. Благодарю за чай.

Она схватила листки с пометками, сделанными Констанс, и сунула в сумку, намеренно оставив на виду деньги, которые были завернуты в эти бумаги.

Сэр Гидеон поднялся.

– Мне вовсе не так ясно, что нам больше нечего обсуждать.

Пруденс помедлила, натягивая перчатки.

– Вы даже не скрыли своего презрения к «Леди Мейфэра». Видимо, сочли газету дилетантской. Возможно, вы не понимаете...

– Не надо приписывать мне ваши собственные слова, мисс Дункан, – перебил он ее. – А также облекать в слова мои возможные мысли.

– Но вы ведь не станете этого отрицать? – спросила она.

– Я не отрицаю, что сомневаюсь в достоинствах вашего дела, – сказал он. – Но хочу сохранить к нему непредвзятое отношение, в то время как вы пытаетесь доказать мне, что я мог бы найти в этом деле много интересного.