Венецианский маскарад - Люси Гордон Страница 20

— Чертовски сложно поймать вас, — проворчал Роско.

— Простите, мистер Харрисон, — ответила Далси. — Я была очень занята.

— С этим типом Федерико?

— Да, — слова давались Далси нелегко.

— Надеюсь, он уже открыл вам тайну своего происхождения? — язвительно спросил Роско.

— Не совсем…

— Ага! Вы хотите сказать, что он пока нащупывает почву? Да, он любит действовать наверняка. Дженни он тоже не сразу во всем признался, — Роско громко рассмеялся. — Ладно. Проверьте-ка на всякий случай семейство Кальвани. Должен же быть у графа наследник. Разузнайте, что это за человек.

С этими словами Роско повесил трубку. Слегка опешив, Далси посмотрела на телефон.

— Как это у меня получится?

И вдруг что-то щелкнуло в мозгу молодой женщины. Из темных глубин ее памяти всплыла фраза, которую произносил знакомый голос: «Он такой привлекательный мужчина, моя дорогая! Мы были все влюблены в него, а он отвечал нам взаимностью».

Леди Харриет Мэддокс, сестра ее бабушки, была в свое время потрясающе красивой женщиной. Она путешествовала по всей Европе, флиртуя напропалую и оставляя за собой гирлянды разбитых сердец. В конце концов она вышла замуж за человека без титула, зато с крупным состоянием, которое она с первого же дня супружеской жизни начала безжалостно транжирить.

Леди Харриет никогда не рассказывала Далси о своих многочисленных увлечениях. Исключение составлял только некий итальянец, которого пожилая женщина называла не иначе как «современный Казанова».

— Это вполне мог быть граф Кальвани, — решила Далси. — А тогда мне больше ничего и не надо. Ну что ж, за дело!

Далси потребовалось три часа, чтобы приобрести тот вид, который позволил бы ей без стеснения войти в палаццо Кальвани. Ее наряд был дорогим и элегантным, но не вызывающим. Она смотрелась как настоящая леди.

* * *

— Дома ли граф Кальвани? — спокойно спросила молодая женщина, когда ей открыли дверь.

— Я не уверен, свободен ли он сейчас, signorina, — ответил привратник. — Вот если бы я знал ваше имя…

— Меня зовут… — Далси чуть запнулась, но быстро продолжила: — Пожалуйста, передайте ему, что пришла леди Харриет Мэддокс.

Мужчина кивнул и скрылся за дверью. Далси не пришлось долго ждать. Послышались быстрые шаги, и взволнованный голос позвал ее:

— Carissima!..

На пороге показался высокий пожилой человек, черты лица которого, впрочем, сохраняли остатки былой красоты. Улыбка, с которой он выбежал навстречу гостье, тотчас исчезла, как только он увидел, что был обманут.

— Пожалуйста, простите меня, — взмолилась Далси, протягивая навстречу руки. — Я прикрылась именем моей бабушки в надежде, что вы вспомните ее, так же как она до сих пор помнит вас.

На лице графа вновь заиграла улыбка, и он тепло пожал руки молодой женщины.

— Bellisima Харриет! — воскликнул он. — Как же мне не помнить ее. Я так рад, что вы решили навестить меня.

Он наклонился и расцеловал Далси. Хотя ему должно было бы быть по крайней мере семьдесят лет, его очарование никуда не пропало, и она с легкостью поняла свою бабушку, когда-то попавшую в его сети.

— Но как же вас зовут? — спросил граф.

— Меня зовут леди Далси Мэддокс.

Граф Франческо приказал подать на террасу прохладительные напитки и повел туда гостью, крепко сжимая ее руку в своей. Он с необыкновенной галантностью усадил ее в кресло, разжав руку лишь в последний момент.

— Я уже немолод, — грустно сказал граф, садясь. — Ко мне так редко заходят красивые молодые женщины.

Наверное, в свое время он был бесстыдным обманщиком, решила Далси. Действительно, «современный Казанова».

— Дорогая Харриет рассказывала мне об имении, в котором она родилась, — предался воспоминаниям Франческо. — О своем брате Вильяме…

— Это мой дедушка, — вставила Далси.

— Он еще жив, я надеюсь? — спросил граф.

— Нет, — она покачала головой. — Он умер пятнадцать лет назад.

— Так значит, теперь титул принадлежит вашему отцу?

— Да, — Далси мягко улыбнулась. — Мне бы хотелось узнать о вашей семье: о жене и детях.

— Увы, — пожилой мужчина тяжело вздохнул. — Я всего лишь старый холостяк. И ни жена, ни дети не согревают мою одинокую старость.

Далси с трудом сдерживала смех. Граф Кальвани напомнил ей ее дядю Джо, который, в шестьдесят с лишним лет, был вызван в суд, потому что не хотел признать своего отцовства. Есть люди, которым и в одиночестве совсем неплохо, подумала молодая женщина.

— Конечно, у меня в палаццо много слуг, — продолжил граф. — Но разве они могут помочь, если я чувствую себя одиноким! У меня есть племянник, который станет графом, когда я умру. Отличный мальчик, но все же он мне не сын…

— У вас есть племянник? — переспросила Далси, как можно более равнодушно.

— Даже три, — поправился Франческо. — Но двое живут не в Венеции. Иногда, конечно, они приезжают меня проведать. Кстати, сейчас как раз такой случай. Так что заходите к нам на ужин, я попрошу их прийти.

— Это было бы замечательно, — тихо сказала она, стараясь, чтобы не дрогнул голос.

— И приводите того, с кем вы приехали в Венецию… Друга, мужа, все равно.

— Я приехала сюда одна, и у меня нет мужа, — ответила Далси.

— Отлично. Тогда вы сможете подыскать его у нас, — подмигнул ей старый граф. — Из венецианцев получаются лучшие мужья в мире.

— Откуда вам это известно, если вы никогда даже не пытались жениться?

Франческо громко рассмеялся.

— Bravissima! Вы не лишены остроумия. Теперь я с еще большим нетерпением буду ждать вас на ужин. Кто-нибудь из моих слуг заедет за вами в восемь часов. — Он поднялся и предложил ей руку. А потом проводил до пристани, где стояла его лодка, на которой Далси и вернулась в гостиницу.

Когда через некоторое время Лео и Марко, вернувшись домой, встретили своего дядю, тот находился в необычайно приподнятом настроении.

— Что с тобой такое? — поинтересовался Лео.

— Появилась надежда на продолжение моего рода, — усмехнулся старый граф. — Я всегда подыскивал для Гвидо хорошую жену и сегодня встретил девушку, которая подходит ему больше всего.

— И кто она? — одновременно воскликнули братья.

— Настоящая леди, — ответил Франческо. — И ко всему прочему родственница одной любви моей молодости…

Лео возмутился:

— Прости, дядя, но каждая вторая женщина в Европе — родственница той или иной любви твоей молодости.

— Ни слова больше. Уважай мои седины, — сказал граф. — И я уже все решил. Сегодня она ужинает с нами, и Гвидо обязан быть здесь.