Сексуальный дерзкий парень - Кристина Лорен Страница 2

Я киваю, обхватываю Харлоу сзади и делаю вид, что хочу ее придушить. Она притворяется, что задыхается, но кладет руки поверх моих, так что я не могу пошевелиться. Никто лучше Харлоу не умеет так неубедительно отвергать объятия.

– Я люблю вас, психи! – и хотя для других мои слова потонули бы в шуме ветра и уличной пыли, летящей в окна машины, Харлоу целует мою руку, а Лола смотрит на меня с улыбкой. Они как будто запрограммированы не обращать внимания на мои длинные паузы и выуживать звук моего голоса из любого хаоса.

– Миа, ты должна мне кое-что пообещать, – говорит Лола. – Ты меня слушаешь?

– Ну ты же не хочешь, чтобы я сбежала и стала танцовщицей, правда?

– К сожалению, нет.

Мы планировали эту поездку несколько месяцев – это последний рывок перед началом ответственной взрослой жизни. И я готова ко всему, что она для меня приготовила. Я вытягиваю шею, делаю глубокий вздох и притворяюсь, будто сжимаю кулаки:

– Жаль. Из меня могла бы получиться первоклассная стриптизерша! Вам и не снилось! Ну да ладно, давай, добей меня.

– Сегодня, пожалуйста, оставь все в Сан-Диего, ладно? – говорит она. – Не думай ни о своем отце, ни о том, с кем из своих фанаток Люк трахается в эти выходные.

При упоминании о моем бывшем желудок слегка сжимается, хотя мы мирно расстались почти два года назад. Просто Люк был моим первым мужчиной, а я его первой женщиной, и мы учились всему вместе. Так что по-хорошему мне причитается приличный процент от всех его нынешних сердечных побед.

Лола продолжает:

– Не думай о переезде в Бостон. Вообще ни о чем не думай! Мы наконец-то закончили колледж, колледж, Миа! Мы сделали это! Просто сложи все свои сомнения в воображаемую коробочку и засунь ее под воображаемую кровать.

– А мне нравятся такие разговоры про засунуть и кровать! – оживляется Харлоу.

В любых других обстоятельствах я бы рассмеялась. Но ненароком упомянув Бостон, Лола тут же уничтожила мой маленький внутренний островок спокойствия. Все мои предыдущие переживания показались ничтожными – и то, что мой отец рано покинул самую главную церемонию в моей жизни, и очередная шлюха Люка. При мысли о будущем меня захлестывает паника, и теперь, когда колледж позади, я не могу ее больше игнорировать. Каждый раз, когда я думаю о том, что будет дальше, мой желудок выворачивается наизнанку, жжется и горит. Это чувство так часто накатывало на меня в эти дни, что, кажется, я должна его уже как-то назвать.

Через три недели я уезжаю учиться в самую престижную бизнес-школу в Бостоне, и это невозможно далеко от моей мечты детства. У меня еще будет куча времени, чтобы найти жилье и работу, которая покроет все мои счета и полный курс занятий осенью, когда я наконец поступлю так, как хотел мой отец, – вольюсь в поток бизнес-типов, которые делают всякие бизнес-штуки. К счастью, он даже платит за мою квартиру. «Две спальни, – великодушно настаивал он. – Чтобы мы с мамой и мальчики могли тебя навещать».

– Миа? – окликает меня Лола.

– Ладно, – говорю я и киваю, а сама думаю, когда же я, единственная из нас троих, успела обзавестись таким увесистым багажом.

Отец Лолы – ветеран войны. А родители Харлоу – это Голливуд. Я же просто девочка из Ла-Хойя ^[1], которая когда-то танцевала.

– Я засовываю все это под воображаемую кровать.

Слова, произнесенные вслух, обретают вес и смысл.

– Засовываю их в коробку с этими жуткими секс-игрушками Харлоу.

Харлоу шлет мне нахальный поцелуй, а Лола решительно кивает.

Лола знает о стрессе и об ответственности побольше нашего, но если она может отложить это все на выходные, то и я тоже смогу.

Мы подъезжаем к отелю и вываливаемся с Лолой из машины наперевес с нашими простыми тряпочными сумками. Выглядим мы при этом так, словно только что выбрались из пыльной бури. Я чувствую себя ужасно грязной. И только Харлоу величественно покидает «Шевроле», будто это сверкающая черная городская машина, и выкатывает за собой на удивление блестящий чемодан на колесиках.

Наверху мы все теряем дар речи, даже Харлоу (очевидно, это тот случай, когда молчание означает удивление). На этаже всего пара номеров, и наш скай люкс просто огромный.

Отец Харлоу, большая шишка в киноиндустрии, снял нам его в качестве подарка на выпускной. Мы думали, что у нас будет стандартный номер в отеле Вегаса, с бесплатными шампунями и оплаченным мини-баром, который мы выпотрошим, если слетим с катушек. Всем «Сникерсы» и водку!

Но такого мы не ожидали. В прихожей (здесь есть прихожая!) рядом с роскошной фруктовой корзиной и приветственной бутылкой шампанского лежит записка. В ней говорится, что в нашем распоряжении дворецкий, что массажиста мы можем вызвать в номер, когда захотим, а также что отец Харлоу счастлив оплатить все наши капризы. Если бы Александр Вега не был счастливым семьянином и отцом моей лучшей подруги, я бы точно предложила ему секс в благодарность за его щедрость.

Напомните не говорить об этом Харлоу.

Я выросла на сцене, притворяясь кем-то перед сотнями зрителей, при этом на мне едва ли было что-то надето. Так что я чувствую себя комфортно в одном из тех платьев, которые выбрала для нас Харлоу, даже несмотря на длинный, неровный шрам на ноге. Чего не скажешь о Лоле. Свое она даже мерить отказывается.

– Это подарок на выпускной! – говорит Харлоу. – Что бы ты почувствовала, если бы я вернула тебе дневник, который ты мне подарила?

Лола смеется и бросает в нее подушку через всю комнату:

– Если бы я потребовала, чтобы ты повыдирала из него странички и сделала из них платье, едва прикрывающее задницу, тогда да, ты могла бы с чистой совестью отказаться от такого подарка!

Я одергиваю платье, мысленно соглашаясь с Лолой. Все же лучше бы оно было подлиннее. Я редко так откровенно показываю бедра.

– Миа свое надела, – возражает Харлоу, а я постанываю.

– Миа выросла в трико, к тому же она такая миниатюрная и сложена как газель, – рассуждает Лола. – Еще я уверена: если присмотрюсь повнимательнее, то увижу ее вагину! А я на пять сантиметров ее выше, так что в этом платье видны мои родовые пути!

– Ты такая упрямая!

– А ты такая распутная!

Стоя у окна и наблюдая за спешащими по Стрипу прохожими, я слушаю их споры. С высоты нашего сорок пятого этажа люди кажутся маленькими цветными точками. Не понимаю, зачем Лола сопротивляется. Мы все знаем, что она наденет его – это вопрос времени, потому что Харлоу – это огромная заноза в заднице и она всегда добивается своего. Может показаться странным, но мне всегда это в ней нравилось – она знает, чего хочет, и добивается этого. Лола во многом такая же, но она действует тоньше, чем прямолинейная Харлоу.