Свои, родные, наши! - Елена Арсеньева Страница 2

Арефьев схватил его за грудки:

– Как забыть, Сережа?! Я пять лет этим живу! Забудь! Ну, Ка-мы-ше-ев…

Опустил руки и вдруг спросил:

– Письмецо перевезешь?

Сергей молча отошел к книжным полкам.

– Сдрейфил? – с издевкой спросил Герман. – Уже наложил в штаны? А тебе ничего не будет за то, что ты здесь, в гнили капитализма, виски попиваешь? Не боишься, Сережа? А может быть, ты с органами того?.. – И Герман несколько раз выразительно стукнул согнутым пальцем по столешнице.

С тех самых пор много лет назад, когда Лиля его выгнала, обвинив в том, что он доносчик, провокатор, стукач и сексот, для Сергея Морозова не было более отвратительного и невыносимого упрека!

– Ты вообще тронулся? – рявкнул он на Германа. – Уже везде КГБ мерещится! Пиши свое письмо!

– Спасибо! – хлопнул его по плечу Герман и снова уставился на снимок: – Ариша…

Сергей тяжело перевел дух. Ну и идиот же он… Какой же он идиот! Везти письмо любимой – ладно, некогда любимой! – женщине от ее любовника – ну что за дурацкая ирония судьбы!

А взять слово обратно – неловко. Да и Германа жалко в его ссыльном одиночестве… Ладно, так и быть. В конце концов, ну что такое – письмо? Какой от него может быть вред?

* * *

Лиля проснулась рано, однако Родиона рядом уже не было. На его подушке лежал букет и стояла коробочка духов.

Лиля улыбнулась. Родион всегда вставал раньше – чтобы проследить, как завтракают девочки, и самому покормить Аришку. Но сегодня ведь Восьмое марта! Наверное, все еще спят, а Родион готовит праздничный завтрак.

Еще в полудреме она размышляла, стоит ли попросить мужа ей помочь… вернее, не ей, а всему театру, в котором Лиля по-прежнему работала завлитом. Вчера Аркадий Хромов – главный режиссер – сообщил невероятную весть: труппу приглашают летом на шекспировский театральный фестиваль в Англию! Однако получить приглашение – это одно, а добиться разрешения на выезд – это другое. Начнут всех проверять до седьмого колена, искать случаи прицепиться ко всякой ерунде, чтобы не выпустить из страны, чтобы уберечь, так сказать, от тлетворного влияния Запада! Без своего человека в верхах тут не обойтись. А ведь муж Лили – председатель горисполкома. Пусть, умолял Аркадий, поможет пройти бюрократические препоны!

Сама Лиля ехать не собиралась: Аришка не вылезала из ангин и бронхитов, ее надо везти к морю, а не в Туманный Альбион. Но почему не помочь другим?

Что-то стукнуло в стекло. Почему-то вспомнилось, как давным-давно к дому снизу подходил Сережа и бросал в окно камушки, вызывая Карамельку погулять. Какой счастливой и беззаботной она тогда была, какой влюбленной! Каким простым все казалось! Как бы хотелось вернуть то блаженное время!

Лиля приподнялась, откинула тюль – и в первую минуту даже не удивилась, увидев внизу Сергея с букетом роз. Не сразу сообразила, что он явился не из ее воспоминаний, а в самом деле стоит внизу.

Замахала рукой:

– Заходи!

И тотчас спохватилась: надо скорей встать, одеться, встретить его внизу, в гостиной. Если Сергей столкнется с Родионом – не миновать неприятностей.

Она так разволновалась, что шелковый халат то и дело выскальзывал из рук, пояс никак не завязывался – и Сергей опередил ее, взбежал наверх и распахнул дверь в ее комнату. Он даже не задумался, что это может быть неудобно – ведь столько раз входил сюда запросто и даже в окошко влезал.

Лиля смущенно набросила покрывало на постель:

– Сережа…

– Здравствуй, Карамелька… – Протянул букет. – Ну, узнала?

Еще бы не узнала! Но он изменился. Взрослый, красивый, уверенный в себе мужчина, полуседой, что ему к лицу, небрежно-элегантно одет… и очень похож на того известного писателя Сергея Морозова, портреты которого Лиля не раз видела в газетах и журналах!

– Сколько же лет прошло, Сережа? – смущенно спросила она.

– Ну, если судить, глядя на тебя, то не больше месяца, – улыбнулся он. – А если на меня глянуть, вроде как целая эпоха прошла!

Сергей покосился в зеркало – и вдруг заметил на туалетном столике фотографию в рамке:

– О, Котька! Давно его не видел! Ничего о нем не знаю. Как у него дела-то?

– Он погиб еще в 76-м, – тихо ответила Лиля. – Официально считается пропавшим без вести, но известно, что его самолет разбился над… над чужой территорией. Понимаешь?

Сергей мрачно кивнул.

Чего тут непонятного? Самолет Кости совершал обычный стратегический полет. Произошла какая-то неполадка, самолет рухнул, разбился. Но никто не мог приземлиться там же и забрать Костин труп. Чужая территория! И… война. Поэтому официальная версия – пропал без вести, исполняя интернациональный долг.

– До сих пор не могу свыкнуться с этой мыслью, – продолжала Лиля.

Она глубоко вздохнула – всегда, когда речь заходила о брате, у нее перехватывало дыхание.

– Мне жаль… – пробормотал Сергей, беря Лилю за руку. – Я ничего не знал.

Он смотрел, смотрел – и постепенно в глазах его жалость и сочувствие сменялись чем-то другим…

Лиля отдернула руку:

– Не смотри так. У меня муж, семья. Вот, кстати, мои девочки.

Взяла с туалетного столика другой снимок:

– Вот это Кирочка. А это Аришка.

– Знаю, – кивнул Сергей. – Ариша… она – дочь Германа?

Лиля почувствовала, что у нее похолодели щеки:

– Что?.. Бред какой-то! С чего ты это взял?!

– Ну, он так считает, – пожал плечами Сергей. – Я был в Лондоне, в командировке. Мы с ним встретились, и он мне все рассказал. И про твоего мужа, и как Германа выгнали из Союза, как покалечили…

– Покалечили? – испугалась Лиля. – Я ничего об этом не знаю!

– Да… – Сергей достал из нагрудного кармана конверт и подал Лиле: – Вот. Это от него. Решай: хочешь – читай, хочешь – нет. Сама ведь только что сказала – муж… семья…

Лиля молча отошла к окну.

– Никогда бы не подумал, что стану посредником чьей-то любви, – угрюмо проговорил Сергей. – Особенно твоей. Черт знает что такое. Ни за что бы не передал письмо, если бы не обстоятельства. Герман там, за бугром, злой какой-то стал. Трудно ему пришлось. И голодал, и жил где попало…

Лиля смотрела в окно.

Сергей убрал конверт:

– Ладно… Что ему передать при встрече?

Лиля резко обернулась, протянула руку:

– Дай… Как он сейчас?

Сергей не успел ответить – из коридора раздался голос Родиона:

– Лиля!

Она едва успела сунуть конверт в карман, как вошел муж – в смешном переднике, веселый, беззаботный: