Тайная гавань - Барбара Картленд Страница 2

Но она была так счастлива в «Тайной гавани», играя с ребятишками рабов, хотя дети ее возраста уже работали на плантациях.

Прежде чем она толком сообразила, что происходит, мать забрала ее с собой, уехав из дома однажды ранним утром, пока отец еще спал после похождений предыдущей ночи.

В красивой гавани Сент-Джорджеса, вид на которую открывался сверху из форта, стоял большой корабль, и почти сразу после того, как они с матерью поднялись на борт, корабль вышел в открытое море и поплыл прочь от острова, бывшего домом для Грэйнии с шестилетнего возраста.

Только уже в Лондоне, где мать возобновила отношения со старыми друзьями, узнала Грэйния, как та в свои восемнадцать лет очертя голову вышла замуж за красавца графа Килкери и через шесть лет уехала с ним, чтобы начать необычную новую жизнь на одном из островов Карибского моря.

— Твоя мама была так красива, — говорила Грэйнии одна из подруг матери, — и когда она покинула нас, мы почувствовали, что Лондон потерял сверкающий драгоценный камень. И теперь она вернулась, чтобы сиять, как прежде, и мы все очень рады ей.

Но теперь все уже было иначе, как скоро поняла Грэйния, потому что отец матери умер, другие родственники состарились и больше не жили в Лондоне, а у них с матерью не было достаточно денег, чтобы занять место в веселом светском обществе, центром которого был молодой принц Уэльский.

Впрочем, графиня Килкери была представлена королю и королеве и получила обещание, что и дочери ее будет оказана такая же честь, когда она станет взрослой.

— А тем временем, моя дорогая, — говорила Грэйнии мать, — ты должна упорно работать, чтобы наверстать упущенное в твоем образовании.

И Грэйния в самом деле работала упорно, потому что хотела порадовать мать и очень хотела учиться.

Она ежедневно посещала школу, и к тому же в небольшой домик, нанятый матерью в Мейфери, приходили платные учителя.

Времени не оставалось почти ни на что, кроме уроков, но мать бывала на завтраках у старых друзей, которые порой приглашали ее в итальянскую оперу или Воксхолл-Гарденз [1].

Грэйния заметила, что без постоянной тревоги из-за пьянства и карточной игры отца мать удивительно помолодела и похорошела.

И ей очень шли купленные в Лондоне новые платья.

Наряды из муслина, шелковые ленты и кружевные фишю, окаймлявшие плечи матери, весьма отличались от той одежды, которую они шили себе на Гренаде.

Выбор материй в Сент-Джорджесе был невелик, и Грэйния носила такие же яркие, грубые ситцевые платья, в каких щеголяли туземки.

В Лондоне у нее развился вкус не только на одежду, но и на мебель, картины… и людей.

Когда девушке исполнилось семнадцать лет, мать начала строить планы представить ее королевской чете, как вдруг графиня заболела.

Возможно, виной тому были лондонские туманы и зимние холода, которые она ощущала острее, чем ее друзья, потому что долго жила в теплом климате, а возможно, ее уложила в постель коварная лихорадка, столь распространенная в Лондоне.

Как бы там ни было, но графиня все слабела и слабела, пока, наконец, не обратилась к дочери:

— Я думаю, ты должна написать отцу и попросить его поскорее приехать сюда. Кто-то должен присматривать за тобой, если я умру.

— Не думай о смерти, мама! — в полном ужасе воскликнула Грэйния. — Как только кончится зима, тебе сразу станет лучше. Ты кашляешь и слабеешь из-за холода.

Но мать настаивала, и Грэйнии пришлось согласиться, что отцу следует сообщить о ее болезни. Она написала письмо.

Ей было ясно, что ответа она дождется нескоро, потому что вести от отца приходили крайне нерегулярно.

Какие-то письма, вероятно, пропадали, но иногда приходили длинные послания, в которых он подробно рассказывал о доме, о плантациях, о том, по каким ценам продан урожай мускатного ореха или бобов какао, хороший ли сезон для бананов.

Проходили месяцы, и вдруг появлялась короткая записка, кое-как нацарапанная нетвердой рукой.

Когда приходило такое письмо, Грэйния по крепко стиснутым губам матери и выражению ее лица догадывалась, что графиня рада тому, что покинула остров.

Она понимала, что, останься они дома, там происходили бы все те же сцены по поводу пьянства отца, те же извинения и тот же фарс прощения, сопровождаемый обещаниями, которых отец никогда не выполнял.

Однажды Грэйния спросила:

— Мама, здесь, в Лондоне, мы тратим твои деньги, а как же папа справляется дома?

Вначале она думала, что мать не ответит ей, но графиня сказала после довольно долгой паузы:

— Те небольшие деньги, которые у меня есть, должны быть истрачены на тебя, Грэйния. Твой отец должен учиться стоять на собственных ногах. Самое лучшее, если он привыкнет опираться на себя, а не на меня.

Грэйния промолчала, но у нее было такое чувство, что отец всегда найдет, на кого опереться, если не на мать, то на кого-то из своих друзей, кто пьет и играет вместе с ним.

Как ни скверно он себя вел, сколько ни пил, как ни гневалась мать на то, что он пренебрегает своим имуществом и ею самой, граф обладал чисто ирландским обаянием и очарованием, и никто из знакомых не был в силах ему отказать.

Грэйния знала, что в трезвом состоянии он был самым приятным и увлекательным собеседником из всех, кого можно себе представить.

Он умел и пошутить, и рассказать интересную историю, а смех его заражал всех.

— Дай твоему отцу две картофелины и деревянный ящик, и он заставит тебя поверить, что это карета и пара лошадей, которые доставят тебя в королевский дворец! — сказал как-то Грэйнии, когда она была еще маленькой девочкой, один из друзей отца, и она этого не забыла.

Это была правда.

Отец считал жизнь забавным приключением, к которому не стоит относиться серьезно, и с ним соглашались все, кто попадал в его общество.

Но теперь Грэйния видела, насколько он изменился за те годы, что они провели в разлуке.

Он все еще мог смеяться, все еще умел рассказывать волшебные сказки, совершенно неотразимые, но в течение всего пути по Атлантическому океану Грэйния чувствовала, что он скрывает от нее нечто, и теперь, когда они приблизились к Гренаде, узнала его секрет.

Она-то считала само собой разумеющимся, что после такой трагедии, как смерть матери, отец захочет жить вместе с дочерью и попытается создать счастливый дом.

Вместо этого он пожелал выдать ее замуж за человека, которого она не переносила, когда была еще ребенком, и которого презирала ее мать.

Их корабль должен был причалить в гавани Сент-Джорджеса, но по заведенному для плаваний по Карибскому морю обыкновению сделал крюк, отклонившись от заданного курса, чтобы высадить их там, где пожелал сойти на берег отец.