Бумажная принцесса - Эрин Уатт Страница 2

Он поднимает стопку бумаг, лежавших на столе.

– Элла Харпер, это Каллум Ройал. – Директор умолкает, как будто это имя должно мне о чем-то сказать.

Все это время этот Ройал таращится на меня так, словно в первый раз видит существо женского пола. Тут до меня доходит, что мои скрещенные руки подпирают мою грудь, и я опускаю их и теперь не знаю, куда деть.

– Приятно познакомиться, мистер Ройал. – Однако все мы понимаем, что думаю я совершенно противоположное.

Звук моего голоса словно вырывает его из транса. Шагнув вперед, мужчина хватает мою правую ладонь обеими руками, и так быстро, что я даже не успеваю отпрянуть.

– Мой бог, как ты на него похожа. – Эти слова, сказанные шепотом, слышим только он и я. И тут же, вдруг вспомнив, где находится, Ройал пожимает мою руку. – Прошу, называй меня Каллум.

Что-то странное есть в его голосе. Мужчина словно выдавливает из себя слова. Я пытаюсь вытащить свою ладонь, что требует некоторых усилий – этот ненормальный не хочет меня отпускать. Мистеру Томпсону приходится пару раз кашлянуть, чтобы Ройал освободил мою руку.

– Что происходит? – резко спрашиваю я.

Для семнадцатилетней девушки, которая обращается к взрослым людям, мой тон может показаться неподобающим, но это обстоятельство, кажется, никого не волнует.

Мистер Томпсон беспокойно проводит рукой по волосам.

– Даже не знаю, с чего начать, поэтому скажу прямо. Мистер Ройал утверждает, что оба твоих родителя скончались и теперь он твой опекун.

Я замираю. Но только на мгновение. Его как раз хватает, чтобы шок превратился в негодование.

– Дерьмо собачье! – Ругательство вырывается из моего рта прежде, чем я успеваю остановиться. – Моя мать записывала меня в эту школу. На всех документах стоит ее подпись.

Мое сердце колотится с бешеной скоростью, потому что на самом деле подписи ставила я – подделала мамин почерк, чтобы иметь возможность контролировать свою жизнь. Несмотря на то, что я несовершеннолетняя, наши роли в семье поменялись уже давно.

Стоит отдать должное мистеру Томпсону, который не стал меня отчитывать за сквернословие.

– Эти документы свидетельствуют о том, что заявление мистера Ройала имеет законные основания. – Директор перелистывает бумаги.

– Да ну? Значит, он врет. Я никогда прежде не видела этого мужика, и если вы позволите ему забрать меня, то в следующем же репортаже сообщат о том, как одна из учащихся школы имени Джорджа Вашингтона пропала и оказалась в сексуальном рабстве.

– Ты права, мы никогда не встречались, – вмешивается Ройал. – Но это ничего не меняет.

– Дайте мне посмотреть. – Я подскакиваю к столу Томпсона и выхватываю документы из его рук. Мои глаза бегают по страницам, не вчитываясь в текст, выхватывая отдельные слова: опекун, покойный, завещал. Но они ничего не значат. Каллум Ройал все равно остается чужаком. Точка.

– Возможно, если подойдет твоя мама, все прояснится, – предлагает мистер Томпсон.

– Да, Элла, приведи свою маму, и тогда я откажусь от всех притязаний, – уступает незнакомец, однако в его голосе звучат стальные нотки. Ему что-то известно.

Я поворачиваюсь к директору. Он здесь – слабое звено.

– Я смогла бы сделать то же самое в школьном компьютерном зале. И даже без «Фотошопа». – Я бросаю пачку бумаг на его стол. В глазах мистера Томпсона появляется сомнение, и я решаю еще надавить на него. – Мне нужно вернуться на занятия. Семестр только начался, и я не хочу отстать.

Пока директор размышляет, я принимаю уверенный вид, глядя на него с высоты собственного роста. Мне не нужен папочка. И уж точно не нужен опекун. Где был этот козел, когда мама старалась сводить концы с концами, или когда у нее диагностировали рак и она мучилась от ужасных болей; или когда рыдала на своей кровати в хосписе, потому что оставляла меня одну на всем белом свете? Где был он тогда?

Томпсон вздыхает.

– Хорошо, Элла, можешь вернуться в класс. Очевидно, что нам с мистером Ройалом еще нужно многое обсудить.

– Эти документы подготовлены по всем правилам, – сразу же возражает Ройал. – Вам известно, кто я, вы знаете о моей семье. Я бы не стал вручать вам эти бумаги, не будь они подлинными. Зачем мне это делать?

– В мире полно извращенцев, – язвительно парирую я. – И у каждого множество причин сочинять всякие небылицы.

Томпсон машет рукой.

– Довольно, Элла. Мистер Ройал, это неожиданно для всех нас. Мы свяжемся с матерью Эллы и все выясним.

Ройал недоволен таким поворотом и снова начинает разглагольствовать о том, какая он важная персона и что Ройалы никогда не лгут. Сейчас он еще расскажет историю про Джорджа Вашингтона и вишневое дерево ^[1]. Пока эти двое препираются, я выскальзываю из кабинета.

– Дарлин, мне нужно в туалет, – вру я. – А потом сразу же вернусь в класс.

Женщина с легкостью клюет на мою ложь.

– Можешь не торопиться. Я сообщу твоему преподавателю.

Но в туалет я не иду. И в класс тоже не возвращаюсь. Вместо этого бегу на остановку и сажусь в автобус, на котором мне ехать до конца маршрута.

Еще полчаса – добежать до квартиры, которую я снимаю за пятьсот долларов в месяц: спальня, сомнительного вида ванная и совмещенная с кухней гостиная, где воняет плесенью. Но зато за нее мало просят, и моя домовладелица с радостью принимает оплату наличными и не интересуется источником доходов.

Я не знаю, кто такой Каллум Ройал, но его появление в Кирквуде точно не приведет ни к чему хорошему. Те документы не были поддельными. Они были настоящими. Но ни за что на свете я не отдам свою жизнь в руки какого-то чужака, который появился из ниоткуда.

Моя жизнь – это моя жизнь. Я живу ею. Я ею распоряжаюсь.

Вытряхнув из рюкзака учебники, за которые пришлось отвалить целую сотню, я запихиваю в него одежду, туалетные принадлежности и тысячу долларов – все, что осталось от моих сбережений. Черт. Мне нужно быстро подзаработать еще, чтобы убраться из города. А сейчас я практически на мели. Переезд сюда обошелся в две тысячи, включая билеты на автобус, арендную плату за первый и последний месяц, да еще и задаток. Отстойно, что арендные деньги придется потерять, но оставаться здесь больше нельзя.

Я снова в бегах. Такова моя жизнь. Мы с мамой все время куда-то убегали. От ее дружков, боссов-извращенцев, социальных служб, от бедности. Единственным местом, где мы задержались надолго, был хоспис, потому, что мама умирала. Иногда мне кажется: вселенная решила, что быть счастливой мне не положено.