Танго с бабочкой - Барбара Вуд Страница 2

Он был здесь. У дальней стены. Отодвинув картину, он рассматривал комбинацию цифр на замке маленького сейфа.

Она долго рассматривала его. Ее привыкшие к темноте глаза увидели мускулистое тело человека, который поддерживал себя в форме, на нем были черный свитер с воротом и брюки. Она не могла понять, сколько ему лет. Однако он был пластичным: хорошо натренированные ягодицы и бедра упруго двигались под черной тканью.

Линда не шевелилась, даже не дышала, когда наблюдала за тем, как уверенно он открыл сейф и заглянул внутрь.

Потом он неожиданно повернулся, будто почувствовал, что она наблюдает за ним. Он посмотрел на дверь гардеробной; она увидела пару темных глаз, осторожно выглядывающих из-под маски. Сжатые губы и квадратная челюсть выделялись под черной облегающей тканью.

Она отпрянула от двери, держа оружие трясущимися руками. Свет был только в маленькой комнате, отражался на гладкой поверхности бабочки, которая висела у нее на запястье; это мерцающее отражение падало на ее шелковый халат и белье, в которое она была одета.

Она отошла назад на столько, на сколько могла, и остановилась, наблюдая за дверью.

Сначала дверь слегка качнулась, будто он испытывал ее, затем медленно открылась, и появился его черный силуэт, стоящий напротив слабо освещенной кровати.

Он посмотрел на револьвер, потом нее. Хотя его лицо было скрыто маской, Линда поняла, что он чувствует себя неуверенно.

Он сделал еще один шаг и зашел в гардеробную.

— Не подходи, — предупредила она.

— Я безоружен, — сказал он. Его голос звучал на удивление нежно и дружелюбно; особенный голос театрального актера. Он произнес лишь два слова, а она уже услышала в них оттенок… уязвимости.

— Уходи, — произнесла она.

Он продолжал смотреть на нее. Теперь между ними оставалось очень небольшое расстояние. Линда могла рассмотреть изгибы бицепсов под обтягивающим свитером, его грудь спокойно опускалась и поднималась.

— Я не шучу, — сказала она, нацеливаясь в грудь. — Я выстрелю, если ты не уйдешь.

Черные глаза на невидимом лице внимательно исследовали ее. Когда он заговорил снова, в его голосе слышался тон недоверия; он говорил так, словно только что обнаружил что-то новенькое.

— Ты прекрасна, — выдохнул он.

— Пожалуйста…

Он подошел ближе.

— Прости, — виновато произнес он. — Я и понятия не имел, что вторгаюсь в дом леди.

Ее голос перешел в шепот:

— Остановись.

Он посмотрел на ожерелье в своих руках, которое только что украл из сейфа. Это была длинная нить жемчужин, завязанных на конце.

— Я не имею права брать это, — сказал незнакомец, подняв ожерелье. — Оно принадлежит тебе. Оно должно быть на тебе.

Не в состоянии двигаться, доктор Маркус вглядывалась в черные глаза, в то время как руки в черных перчатках подняли над ней ожерелье, коснулись ее волос и осторожно разместили ожерелье у нее на груди, как раз чуть выше лент на халате.

Ночная тишина, казалось, усилилась, когда вор начал снимать перчатки, не спуская с нее глаз, потом взял в руки жемчужное ожерелье и поправил его так, чтобы оно лежало в ложбинке на ее груди.

От его прикосновений у Линды перехватило дыхание.

— Я не хотел напугать тебя, — сказал он тихим волнующим голосом. Его спрятанное под маской лицо находилось совсем рядом. Черные глаза были обрамлены черными ресницами и черной тканью маски. Она могла видеть его рот, тонкие губы и белые зубы. Он наклонил голову и повторил еще тише: — Я не хотел испугать тебя.

— Прошу, — прошептала она. — Не…

Он поднял руки и дотронулся до ее плеч. Она почувствовала, как ее халат слетел вниз.

— Если ты на самом деле хочешь, чтобы я ушел, — сказал он, — я уйду.

Линда посмотрела ему в глаза. Когда халат упал с плеч, ее руки опустились и оружие упало на толстый ковер. Его руки двигались медленно и уверенно, чувствуя ее дрожащую кожу и, казалось, получая удовольствие от того, что она волнуется. Когда ленты и атлас упали с ее груди, Линда закрыла глаза.

— Я никогда не встречал женщину красивее тебя, — проговорил он. Его руки нежно изучали ее. Он хорошо знал, где следует касаться, где остановиться, где задержаться.

— Скажи, чтобы я ушел, — произнес он снова, наклонив голову так, что его рот оказался на уровне ее. — Скажи.

— Нет, — выдохнула она. — Не уходи…

Когда его губы коснулись ее рта, Линда почувствовала, как легкая дрожь прошла по всему телу. Вдруг она поняла, что отчаянно хочет этого мужчину. Здесь и сейчас.

Она устремилась в его объятия. Ощутила жесткую шерсть его свитера своей обнаженной грудью. Его руки заскользили по ее спине и опускались все ниже. Линда едва могла дышать. Его поцелуи дурманили ее. Его язык исследовал ее рот. Ее бедра были тесно прижаты к нему, она почувствовала его эрекцию.

«Возможно ли это? — в отчаянии спрашивала она себя. — Возможно ли то, что после стольких лет наконец-то с этим незнакомцем я могу…»

А потом в тишине раздался звонок. Это было грубое, настойчивое жужжание, исходившее из спальни.

Он поднялся.

— Что это?

— Это мой пейджер. Черт!

Линда прошла мимо него, подбежала к своей сумке, достала маленькую коробочку и выключила пейджер.

— Мне нужно сделать звонок. Могу я позвонить? — спросила она, указывая на телефон в стиле будуар на тумбочке.

Он встал в дверях гардеробной, сложив руки и облокотившись о дверной косяк.

Набирая номер, Линда поглядывала на него, на великолепное тело в черном и чувствовала, что раздражение нарастает. Она втянулась в азартную игру; у нее не было другого выбора. Рабочее время распределялось так, что у нее могла быть пара свободных и спокойных часов, перед тем как вернуться в госпиталь; но время обернулось против нее.

— У него упало давление, — говорила теперь по телефону медсестра отделения интенсивной терапии. — Доктор Кейн считает, у него может начаться кровотечение.

— Хорошо. Переведите его обратно в хирургическое отделение. Скажите Кейну, чтобы он осмотрел его. Я в Беверли Хиллз. Мне понадобится около двадцати минут, чтобы добраться к вам.

Она повесила трубку, поговорив по телефону, не назвав своего имени — медсестра в отделении интенсивной терапии знает голос Линды, — и повернулась к незнакомцу в маске.

— Извини, — сказала она, торопливо снимая жемчужное ожерелье и потянувшись за своей одеждой. — Ничего не поделаешь.

— Все в порядке. Но мне тоже жаль.

Она посмотрела на него. Она не видела его лица, но голос звучал искренне. Хотя она понимала, что все это наигранно. Ему заплатили, чтобы он развлек ее.