Ничего личного, кроме боли - Галина Владимировна Романова Страница 2

Повеселиться не вышло. Барышни напились и стали пересказывать сплетни, знать которые она не желала. Но слушать пришлось.

— Некоторые, Машка, тебя вообще считают колдуньей! — расхохоталась секретарша после особенно мерзкой байки.

— Почему? — поинтересовалась она, делая вид, что пьет шампанское.

На самом деле бокалом она только прикрывалась. Спиртное не лезло в горло. Как и все остальное на столе, во что она вбухала, между прочим, немалую сумму.

— Да потому что у тебя раскрываемость почти стопроцентная! У тебя преступники как под гипнозом во всем признаются, — пробубнил опер, тоже изрядно надравшийся. — Тебе завидуют, Мария. Неужели не поняла?

— Завидуют тому, что я помогаю делать мир чище?

— Ой! — Девица из бухгалтерии сморщила кукольное личико. — Давай только без этих громких слов. «Делать мир чище» — что за пафос?

— Да нет никакого пафоса, я на самом деле так думаю. — Она попыталась объяснить: — Посадили с моей помощью какого-то гада — и людям легче дышится. Не страшно ходить по улицам, спокойнее за детей. Что непонятного?

Ее немногочисленные гости тогда переглянулись. Секретарша выразительно покрутила пальчиком у правого виска. Девица из бухгалтерии просто качнула головой и пару раз беззвучно открыла и закрыла рот — как рыба. А тот, что определялся на службу вместе с Машей, пьяно хихикнул:

— Могла бы просто сказать, что делаешь свою работу. Всего лишь хорошо делаешь свою работу.

Маше хотелось возразить. Хотелось сказать, что это больше, чем работа. Передумала: гости были пьяны и настроены не по-доброму. Пришли из любопытства, а не для того, чтобы пожелать ей доброго пути. Пришлось сделать вид, что она согласна:

— Ладно, я просто хорошо делаю свою работу.

— Вот! — Парень поднял указательный палец. — Вот за это тебя в отделе и не терпят. Слишком потому что. Слишком хорошо ты все делаешь. Слишком хорошо и правильно. Все остальные на твоем фоне — ничто, серость!

— Ты же самые безнадежные дела раскрыла, Машка, — протянула с упреком секретарша. — Опытные ребята, по двадцать лет работают, и не смогли. А ты раскрыла. Что, не колдовство?

— Да, мистика какая-то, — подхватила бухгалтерша. — Маш, а правда болтают, что мать у тебя была цыганкой?

— Да идите вы! — Она фальшиво рассмеялась. — Цыганка, это же надо придумать! Следующий вопрос, боюсь, будет об алхимии. Налегайте лучше на угощение. Смотрите, сколько всего.

Налегать никто не стал. Через полчаса ее отходная закончилась. А еще через день она уехала с твердым намерением никогда в этот город не возвращаться.

Теперь у нее другая жизнь. Хочется думать, лучше той, которую она уже успела прожить.

— Как котлетки, Мария? — Голос Кошкина вклинился в воспоминания. — Смотрю, ты совсем не ешь.

— Котлетки? — Она очнулась. — Не могу что-то.

— Волнуешься?

— Ага.

— А ты не переживай так. У меня хорошие ребята в отделе. Правильные. Что встретили сдержанно — не обижайся. Присмотреться нужно к тебе.

— А вы, Сергей Иванович, уже присмотрелись? Как вам новый сотрудник? Вернее, сотрудница?

Она сосредоточилась на котлете, чтобы не встречаться с ним глазами.

— Мне-то? — Кошкин допил компот, стряхнул с рубашки крошки от булочек. — Хвалили тебя, Мария, на прежнем месте, это мне Горевой уже сообщил. Хвалили как оперативника. Но как о человеке мало что могли сказать. Неконтактная, сдержанная. Никто о тебе ничего не знает.

— Это так. — Кивнула, прожевала последний кусок котлеты, кстати, вполне съедобной. — Но и нечего особенно было рассказывать.

— Это как? Хочешь сказать, у тебя нет бурной личной жизни?

— Вся моя жизнь — работа. — Маша дернула плечами. — Мне некогда заниматься ерундой.

— Ага. — Кошкин помолчал. — Ты не замужем, задушевных подруг нет, друзей тоже. Я правильно понял?

— Так точно, товарищ майор. — Маша принялась за вторую котлету. — Мои родители умерли семь лет назад. Ушли один за другим — сначала отец, потом мама. Мне нужно было сосредоточиться сначала на учебе, потом на работе.

— Понятно. — И тут же ткнул куда-то в воздух пальцем. — Последний вопрос: почему служба в полиции? Странный выбор для девушки. Служба тяжелая: трупы, вонь, преступники. Приходится общаться с отбросами общества. Почему, Мария? Хотелось помогать человечеству — стала бы врачом. Это благородно. Так как?

Маша хлебнула кисель. Сдержалась, чтобы не поморщиться: несладкий и жидкий. Она такой не любила. Поставила стакан, глянула на Кошкина. Ждет ответа.

— Понимаете, товарищ майор, всю жизнь я хотела найти… — Она поискала нужное слово — не нашлось. Сказала первое, что пришло в голову: — Хотела найти одного человека.

— И кого же?

— Себя, — ответила она просто и угадала по выдоху, что ответ разочаровал. — Да, товарищ майор. И так бывает.